Если хоть на короткое время оставить все на подчиненных, пусть даже и делающих вид, что преданы как собаки, разворуют и обчистят вмиг. Это если ненадолго… А попробуй совсем отстраниться от дел, поставив вместо себя гендиректоров, просто развалят все предприятие.
Никому никогда не верь.
Так учил его отец.
Так он и делал вплоть до настоящего момента. Отцу он тоже, кстати, не верил, уверенный, что тот вполне может оставить сына с носом за его ненависть. Но папаша к старости совсем потерял хватку и принимал все заверения единственного сына в своей преданности за чистую монету. В принципе он всегда принимал, видимо Артуру неплохо удавалось играть нужную роль на протяжении почти тридцати лет.
На самом же деле, если бы Артуру представился хоть один шанс уничтожить папашу, он бы сделал это не задумываясь.
Вернее, не так. Он конечно бы просчитал все риски и только тогда, не задумываясь о моральных аспектах, уничтожил бы все, что принадлежало отцу. Ну или забрал бы себе. Но такого случая Артуру не представилось, и отец умер в абсолютной уверенности, что все в его жизни сложилось отлично.
Хотя, в принципе, наверное, так оно и было, учитывая, что в мир иной он отошел, так ничего и не узнав.
- Артур Дмитриевич, к вам Дёмин, - затараторила белокурая Эллочка, несущаяся за ним в кабинет и тычущая своими бумагами чуть ли не в лицо.
«Видел я этого Демина, сидит, козел, в папочку свою уткнулся. Опять просить будет. Только и может, что чего-нибудь просить.»
- Что ты мне тычешь, а? Я тебе сто раз говорил, пока я не вызову, не подходи ко мне. Ты глупая, Элла?
Секретарша застыла в немом изумлении. На лице читался ужас от предчувствия скорого увольнения. И правильно, кстати, думала, завтра же он даст распоряжение в отдел кадров, чтобы рассчитали эту дуру. Чем-то она его бесит, а чем он и сам сказать не может.
В последнее время его раздражало буквально всё и все. Как было бы круто все бросить, распродать бизнес и свалить куда-нибудь на Мальдивы. А что… может так и поступить?
И тогда… тогда… И не нужно будет вот это вот всё…
Артур вдруг почувствовал, как на него волной накатывает бешенство. Ему вдруг больше всего на свете хотелось заорать. Громко, так, чтобы все вокруг рассосались и исчезли. Сам еще толком не осознавая, что делает, размахнулся и со всей силы ударил кулаком в стену, так, что явственно послышался хруст костей. Руку тут же пронзила нестерпимая боль и он взвыл.
Черт! Черт! Черт!
Он совсем перестал держать себя в руках. Так нельзя, вокруг люди, он всегда был хитрым и водил всех вокруг пальца. Вот и сейчас ему это без труда удастся. Нужно только взять себя в руки.
Спустя десять минут Артур привел наконец себя и свои эмоции в порядок, и спокойно сказал в селектор:
- Пригласите Демина.
НИКА
Вероника совсем не помнила, как оказалась в его объятиях. Она никогда еще не была так близка с мужем, в его объятиях, прижавшись всем телом к нему.
Под самое утро её снова приснился тот ужасный кошмар и, когда она открыла глаза, то ей даже на секунду показалось, что это кошмар продолжается наяву. Артур ласкал ее грудь, а она только и смогла, что прошептать «не надо», но успела ощутить сводящий с ума жар внизу живота, и тянущую боль в пояснице… у нее тут же пересохло во рту и ...
«Это животное чувство…» - сжалась в комок, ногти до боли впились в кожу собственных ладоней.
Тело хотело одного, разум и душа жили отдельно. Как же глупо она, наверное, выглядела тогда.
Она помнила, как резко он отстранился, все еще неотрывно глядя ей в глаза. Что он увидел там? Больше всего на свете она боялась, что он видел там ее вдруг появившееся желание, за которой ей почему-то было неимоверно стыдно. И как бороться с самой собой и своим стыдом? Она даже не может никому рассказать о своих страхах, ведь у нее никого нет.
Все утро Ника только и думала, думала, думала. Кто у нее есть? Где те люди, что когда-то наверняка окружали её?
Или у нее и правда никого и никогда не было, кроме мужа? Так разве бывает? А как же друзья, подруги, родители? У нее есть родители? Почему-то они никогда не говорили с мужем об этом, должно быть они мертвы. Иначе как объяснить то, что они ни разу не позвонили ей, не узнали, как она себя чувствует, здорова ли?
Одни вопросы, ответов на которые нет. муж молчит, а спросить Веронике страшно. Она все еще помнит тот голос, полный металла, и взгляд, пронизывающий до самых костей.