К гадалке не ходи, не трать время и деньги. Ежу понятно, что будущее будет прекрасным, потому что… Потому что я так хочу, потому что иное будущее у меня уже было — с Андреем Лебедевым. Свою лебединую песню с ним я спела в рекордно короткий срок, так что успела вдоволь насладиться индийским кино с Сунилом Рамачандраном. А теперь — не знаю, в какую сторону смотреть. Может, займусь медитацией у моря. Как сказано в небезызвестном фильме про Бунина: мы уже старые люди, что нам собственно нужно: домик у моря да кухарку повкуснее.
Дети выросли и мы выросли из своих дурацких хотелок. Теперь вообще не знаешь, что дарить друзьям. Все есть, а остальное за деньги не купишь. О душе думать рано, так что наконец можно подурить в свое удовольствие — ой, пожить… Не оглядываясь на детей и общественное мнение. Я это заслужила. Нет, заработала двадцатью годами пахоты с двумя неделями отпуска в году и без дня оплачиваемого больничного. Алекс уже самостоятельный мужик, а Элис папа пообещал мониторить дистанционно. На ее учебном счету достаточно денег, чтобы получить обе степени, хотя, уверена, она остановится на бакалавриате и пойдет обучать больных детей. Так что теперь я обеспечиваю себя и только себя.
Конечно, вопрос, а что мне нужно для счастья на данном отрезке жизни, остается открытым.
Кстати, про индийское кино не я придумала. Это Романна сказала:
— Если не возьмешь ситуацию в свои руки, кина не будет…
Я сходила на второе свидание, которое было назначено уже самим Сунилом под абсолютно невинным предлогом: его компания устраивала рождественский корпоратив с семейным уклоном.
— Я подумал, что Алексу будет интересно.
Конечно, я почти не сомневалась, что все делается исключительно ради моего сына. Сунилу его жалко или ему с ним интересно. Ну ведь некоторые взрослые действительно любят возиться с чужими детьми: не у них же бессонные ночи и прочие радости родительства, они снимают сливки! Причем, бесплатно! Компания платит! Можно спокойно наслаждаться улыбкой ребенка, поедающего украшенное в виде елочки песочное печенье!
Про маму этого ребенка ничего непонятно! Как я должна относиться серьезно к общей фотографии с Сантой? Если это не я выступила инициатором и уж тем более не сам Сунил — его подтолкнули коллеги. Толкнули под объектив руками, даже не словами. Да и других намеков было предостаточно, чтобы что-то там сказать мне не совсем официальное. У двух его коллег жены с постсоветского пространства! Ну чего уж тут переживать о разности рас! Выходит, я ему просто не нравлюсь и предстоящая поездка на снег всего лишь жест доброй воли — желание показать ребенку, что вода бывает замерзшей!
— Вот и проверишь его реакцию, — смотрела на меня строго Романна, когда я спросила ее, не будет ли слишком нагло с моей стороны пригласить Сунила на чисто взрослый корпоратив.
Наши устроили вечеринку в технологическом музее, куда ходят в основном дети, но после закрытия — сняли его до полуночи с алкоголем, поэтому вход был строго после двадцатиоднолетия. Нашим интернам было немного обидно. И мне бы стало так же неприятно, если бы Сунил вдруг отказался пойти со мной. Два места я забронировала заранее — собиралась пригласить Романну, даже нашли, кто посидит с детьми. Сейчас она самолично отдавала свое место Сунилу. И я снова пошла на ложь, сказала, что подруга не может, а идти одной мне как-то не комильфо. Но если он не хочет в чужую компанию, я все пойму… Да я и сама не любитель взрослых вечеринок. Последнее, впрочем, я добавила по-женски расстроенным тоном, чтобы надавить на жалость. Ты, конечно, можешь отказаться, но это будет не мужской поступок, не мужской…
Если Сунил и понял мою игру, то снова промолчал. Оделся, конечно, прилично — даже пиджак нацепил, но снова все его ухаживание свелось к тому, чтобы взять для меня с подноса официанта мохито. Мне хотелось напиться — ну реально! Что нужно сделать, чтобы… Ничего. Мне важно показать Алексу снег. После зимних каникул мы вернемся к прежним добрососедским отношениям. Попыталась — не получилось. Ничего: куда лучше, чем быть брошенной с ребенком одной в чужой стране и с грин-картой в процессе без какой-либо уверенности, что у меня все будет хорошо.
Почему-то только Романна в этом не сомневалась. В ней спорт развил стремление к победе любой ценой — ни шага назад, ни взгляда назад в прошлое — в жалости к себе нет никакого толка: это не топливо для паровоза будущего, это тормоз перестройки на новые рельсы.