Нашей семьи нет уже двадцать с хвостиком лет: разве вопросы, кто виноват и что делать, могут быть до сих пор актуальны?
Глава 8. Обед с посторонним
Я пришла в ресторан раньше назначенного срока, но Андрей все равно меня опередил: не стал тратиться на цветы, зато потратил время, чтобы привести себя в порядок. Не сомневаюсь, этой ночью бессонница его не мучила. Костюм с утра не успел помяться. Он прямо из дома ко мне или у него целый гардероб в офисе и гардеробщица…
Я выдавила из себя приветственную улыбку.
— Не спала? — не стал он играть со мной в джентльмена.
Что ж: я тоже не играла в принцессу. Нанесла лёгкий макияж, как в офис. Без тональника и скульптурирования лица. Какая есть, такая есть. Не девочка. И спать действительно хочется. Сильно.
— Спала немного.
— Ела? — спрашивал, точно доктор.
Ага, хирург, режущий по сердцу без наркоза.
— Суп бы съела.
— Солянку хочешь? Или слишком жирно?
— Нет, не жирно. Если ты о калориях, — усмехнулась я криво. — Щи с борщом я умею готовить сама. А солянку никто не оценит, минестроне предпочитают.
— Кто?
— Твой сын, например, — специально не назвала я Алекса по имени. — Мы живем вместе.
— А чего так? — смотрел он мне в глаза, не мигая.
— А вот так, привыкли. Они с семнадцати у нас живут. После третьего штрафа за превышение скорости, я сказала, что поговорю с ее родителями о переезде.
— В плане?
— Андрей, в прямом! Алекс учился дома… Я могла возить девочку перед работой в школу.
— Алекс?
— Ну чего ты переспрашиваешь? — повысила я голос. — Я вообще могу замолчать, если тебе не интересно.
— Я это сказал? — прорычал он.
— Я догадалась, — зарычала я в ответ. — Было б интересно, как у Алекса профессиональные дела или личные, мог бы позвонить…
— У меня нет его телефона, — перебил Андрей все так же зло, даже, может, больше.
— У меня есть. Я не прятала от тебя ребёнка. Он знает о твоём существовании. Ты, кстати, об его существовании тоже знал все эти годы. Но детали его существования тебя не особо интересовали.
— Если бы ты хотела, чтобы мы общались, позвонила бы сама.
— А самому позвонить? Слабо?
— Я в чужую семью не лезу.
— Он не называл Сунила папой. Он знал, что папа у него живет в другой стране.
— Чего ты хочешь, Марина?
— Ничего. Кроме солянки. Ты будешь делать заказ? Кстати, вот… — я сунула руку в сумку и достала стопку пятитысячных купюр.
Банкомат не предложил мне конверта, так что денежный обмен будет открытым.
— Это твоя часть денег с нашего общего счёта. Я его закрыла, потому что ты, к счастью, оформил его с «или» между нашими именами, а не с «и», так что твоя подпись не была нужна.
Деньги остались лежать на салфетке, когда я убрала руку.
— Возьми, пожалуйста. Это часть. Я не смогла снять сегодня всю сумму.
Андрей молчал. Смотрел сычом и молчал. Деньги лежали между нами. Как и пропасть — пропасть почти в четверть века.
— Мне важно отдать тебе эти деньги. Я вычла половину пошлины, которую я заплатила за оформление развода. Кстати, у тебя нет случайно американского счёта? Я бы тебе остаток через Зелле перевела. Я не прошу данные российского. Хотя, если хочешь, переведу тебе остаток через Вестерн Юнион в долларах или рублях, на твой выбор.
Молчит. Буравит меня взглядом и молчит.
— Андрей, убери деньги.
— Сама убирай! — огрызнулся он наконец. — Мне ничего от тебя не надо.
По его тону казалось, что он произнёс вместо этих слов какое-то жесткое ругательство.
— Ты продал акции? — задала я вопрос, который ввёл моего визави в ступор сильнее, чем вид денег.
— Нет.
— Почему?
Он снова молчал.
— Из-за двойного налогообложения? — подсказала я ему ответ. — Оно ж того стоило. Тысяч сто ведь точно было?