На вид ей было не больше двенадцати лет, быть может тринадцать. Худая, нескладная, как утенок, утративший детский пушок, но не обретший еще взрослой солидности. Глаза ее едва заметно светились в темноте изумрудной зеленью, почему-то будя во мне воспоминания о маме. Ее любимые серьги горели тем же чарующим зеленым светом, ловя солнечные лучи. Я помнила, как забавлялась, глядя на мамины старания подобрать платье под цвет ее любимых искрящихся изумрудов.
По повелению Аратана маму похоронили в них — единственная моя просьба, которую он выполнил. Тогда еще Пламенеющий надеялся, что я сделаю его королем…
Девчонка замерла, трусливо глядя на меня.
— Привет, — прохрипела я. Она отпрянула.
Откашлявшись и смочив пересохшее горло слюной, я попыталась исправить положение:
— Не бойся, я тебя не обижу.
— Ты кто? — громко спросила она, воинственно задирая острый подбородок. Голос ее дрожал.
— Рагда, — просто ответила я. Никаких титулов, никаких званий. Просто Рагда.
Только имя-то у меня и осталось.
— Кто? — растерялась девочка, хмуря густые русые брови, неожиданно отчетливо видные на бледном лице.
— Рагда.
Еще несколько мгновений она недоверчиво смотрела на меня, силясь что-то припомнить, потом призналась:
— Я не знаю такой нечисти.
И я рассмеялась. Не очень вежливо, наверное, но сдержаться не смогла.
Оборвала себя, лишь когда поняла, что смех мой обогатился новыми, истеричными нотками.
— Я человек, — пояснила болотнице, давя последние отголоски нервного смеха.
— Правда? — Она с сомнением посмотрела на меня. — А что ты здесь делаешь?
Я наморщила лоб, пытаясь понять, какой ответ будет наименее глупым. Выбрать не удалось.
— Сижу, — наконец призналась неуверенно. — А ты что здесь делаешь?
Девочка потупилась.
— Потерялась.
Я помолчала недолго, разглядывая ее, решая, что делать дальше. Арис велел ее найти и оградить от возможной гибели в наболотнике. Он не сказал, что делать дальше, а сама я не могла ничего придумать.
Мне довелось увидеть живого болотника, я была ошеломлена и смущена. В основном потому, что они оказались так похожи на людей. Возможно, при свете солнца я бы и нашла некоторые отличия, но едва ли они были бы достаточными, чтобы усмирить мои чувства.
— Отдохнешь? — спросила я, похлопав по земле рядом с собой.
Одернув безрукавку, девочка сделала неуверенный шаг вперед, подходя чуть ближе и позволяя мне разглядеть искусную вышивку на ее одежде, кожаные нашивки на брюках, начинавшиеся от колен и скрывающиеся за отворотами шнурованных сапожек, щедро измазанных грязью. И растрепанные волосы, убранные от лица и собранные в косицы на висках. И странные тонкие линии нежного, едва различимого зеленоватого цвета, скрытые под кожей, прерывающиеся тонкими полосами царапин и видные благодаря тому, что рукава ее серой рубашки были закатаны до локтей.
— А ты точно не нечисть? — с сомнением спросила она.
Я подумывала оскорбиться, но решила просто ответить:
— Нет.
После недолгого молчания девчонка сдалась. Проявлять осторожность и сомневаться явно было не в ее характере.
— Меня Агнэ зовут, — сказала болотница. Нерешительно приблизившись, она осторожно опустилась рядом, искоса поглядывая на меня.
— Будем знакомы.
Первое время мы просто сидели, бездумно глядя вперед. Мы были слишком измучены и обессилены для разговоров.
Вскоре я задремала, ничуть не смущенная близостью плотоядной травы. Со временем чуткая полудрема переросла в полноценный здоровый и крепкий сон. Мне не приходилось опасаться, что на нас может кто-то напасть, я не знала, кто здесь обитает, и все равно никак не могла от них защититься… Охоты и сил об этом беспокоиться тоже не было.
Агнэ же вовсе, казалось, не осознавала опасности; утром, по крайней мере, разбуженная неясной тревогой, ее я застала сладко спящей на моих коленях.
На смену ночи пришло блеклое сырое утро, просветы между деревьями больше не были заполнены темнотой, сейчас их затопил туман.
Беспокойство не утихало, лишь становилось крепче. Что-то было не так, но я не могла понять что.
Растолкав болотницу, я с трудом поднялась на затекшие ноги, морщась от покалываний, и за шкирку подняла Агнэ. Она зевала и терла глаза. Я нервничала и разминала шею. Плечи затекли, каждая мышца в теле болела, мне хотелось лечь, свернуться клубком и немного поплакать, а вместо этого приходилось всматриваться в серую тревожную завесу.