Она потрясла головой, то ли показывая, что ничего не случилось, то ли отказываясь говорить. Тогда Роман чуть тронул ее за рукав, потянул в сторону парка, боясь, что Мила убежит и ему ничего не останется, как поехать домой в пустую квартиру и нудно и скучно коротать оставшееся до новой рабочей недели время. Сейчас такая перспектива его всерьез испугала, Воронин уже забыл, что должен доказать себе: Мила ему совсем не нужна.
А та послушно зашагала к зеленеющей стене деревьев, и он облегченно выдохнул.
Заговорил, только когда миновали калитку, пошли по неширокой аллее.
– Что случилось, Мила? Вы чем-то расстроены?
Девушка опять покачала головой, и теперь он понял однозначно – случилось, но ей не хочется об этом говорить.
Волосы у нее были длинные, ниже плеч, и возникло нестерпимое желание дотронуться до них. Захотелось сказать ей, что ему никогда не встречалась женщина красивее и что он был бы счастлив, если бы Мила позволила ему разрешить ее проблемы. Не сказал, конечно.
– Я раньше тоже жил в этом районе. Не совсем здесь, но близко. Потом, когда переехал, долго не мог привыкнуть, что ни пива негде выпить, ни на лыжах покататься. Я тут, наверное, лет десять не был или больше, а ничего не изменилось. Только вот каштаны подросли.
– А сегодня зачем приехали? – спросила она, догадываясь, что сейчас услышит.
– Вас увидеть.
Мила прекрасно видела, что… что произвела на него впечатление. Еще тогда произвела, позавчера. И ей это было приятно. И тогда приятно, и сейчас.
То ли от чистого теплого воздуха, то ли от присутствия рядом сильного немногословного мужчины Мила как-то сразу пришла в себя, и все ее страхи показались не только надуманными, а даже не вполне нормальными. Ну как она могла допустить, что Костя может быть причастен к… убийству? Даже на минуту допустить? С ума сошла, не иначе.
– Увидели?
– Да.
Роман почувствовал, что спутница мгновенно изменилась, отбросив свои таинственные проблемы, стала легкой и веселой.
– Ну и как? – усмехнулась она.
– На комплимент напрашиваетесь? – без улыбки поинтересовался Воронин.
– Напрашиваюсь, – так же без улыбки призналась Мила. – Мне много лет никто не говорил комплиментов.
А ведь действительно, как давно никто не говорил ей, что она красавица, или что-то другое, глупое и приятное. То есть Костя не говорил, потому что больше говорить было некому.
– Я никогда не встречал женщины красивее.
– Вы преувеличиваете, но все равно спасибо. – Она быстро коснулась его руки и резко повернула назад, к выходу из парка.
– Подождите, – попросил Воронин. – Давайте еще погуляем? Я же вас не съем. И не укушу.
Мила задумалась ненадолго, улыбнулась и согласно кивнула:
– Давайте.
Нужно было заняться обедом, но Лиза не могла себя заставить. Она давно сидела, уставившись на кухонные полки, и понимала, что может потерять все.
Если Виктор Федорович женится, они со Славой денег не увидят. Муж этого не понимает – или не хочет понимать? – но она-то не слепая. Уж Светка постарается заграбастать все до копейки, тут к бабке ходить не надо.
Мысли были привычные, но от этого не менее печальные. Решение придется принимать кардинальное. И принимать именно ей. Делать этого очень не хотелось: страшно и опасно, но иного выхода, похоже, нет.
Она с трудом, как старуха, поднялась и медленно обошла комнаты. Свою квартиру Лиза не любила. В общем-то неплохая, почти в центре, в капитальном сталинском доме, и ничуть не хуже той, в которой жил свекор, куда она приходила когда-то к больной Дарье Степановне Кузьменко, будучи участковым врачом. И все-таки эта квартира была хуже, потому что постоянно напоминала, что мечта не сбылась. Лиза приходила к пациентке и мечтала жить в ее квартире, с ее мужем, не хотела никакой другой квартиры, никакого другого мужа. И, постаравшись спрятать поглубже страх, Лиза привычно пообещала себе, что и Светка не получит ни Дарьиной квартиры, ни Дарьиного мужа. Она ей не позволит.
После первой встречи с Виктором Федоровичем Лиза долго не могла думать ни о чем и ни о ком, кроме высокого усталого молчаливого мужчины. Ей очень хотелось снова его встретить. Она готова была даже караулить его около подъезда, но понимала, что делать это ни в коем случае нельзя. Нельзя показать ему собственную заинтересованность, нельзя начать приходить к Дарье по вечерам, действовать нужно не спеша и осторожно. И Лиза, как раньше, навещала пациентку днем, раз в две недели.
Только через два месяца она решила зайти вечером. Лиза заранее наметила для себя день и с замиранием сердца ждала, когда тот наступит. Заметно волновалась, звоня в квартиру, и ругала себя за свое волнение.