Хаик Ульф наверняка умер бы, не приди ему на помощь гвардейцы. Один из них схватил Вей-Ненневей за оба запястья и заставил ее руки застыть в неподвижности. Тем самым духовная связь была прервана, и Ульф бессильно обмяк. Чудовищное давление на горло и боль в легких разом пропали. И почти в тот же самый миг Вей-Ненневей умерла в руках у своих мучителей. Гвардейцы отпустили ее, и ее тело опустилось наземь, лицом вверх, взгляд незрячих глаз уставился на луну. Когда жизнь и острый разум покинули ее тело, она впервые показалась и впрямь очень старой и неожиданно хрупкой женщиной. Гвардейцы неуверенно поглядывали на мертвое тело, а один из них по причине, так и оставшейся загадочной для него самого, опустил ей на лицо прикрепленную к ее шляпе вуаль.
Ульф со стонами заворочался на мостовой. Потом он медленно сел, размял шею, на которой отчетливо проступал багровый рубец. Его подручные безучастно стояли рядом. Поглядев со стороны, можно было бы понять, что командир не пользуется любовью своих гвардейцев.
- Эй, Кронил, помоги мне подняться!
Голос Ульфа звучал хрипло. Кронил выполнил приказ. Ульф неуверенно, но без посторонней помощи, поднялся на ноги. Тело своей жертвы он не удостоил и взглядом.
Но Кронил разволновался.
- Смелая женщина, - сказал он. - И не нравится мне шнырять по городу. И женщин убивать тоже не нравится.
- Она была не женщиной, а ведьмой. А нравится тебе или не нравится, на это всем наплевать.
Хаик Ульф едва хрипел, но это не мешало ему заботиться о поддержании дисциплины.
- Ну и чего мы этим добились?
- Мы показали приверженцам Фал-Грижни, на какую судьбу они вправе рассчитывать. А кое-кому из надменных колдунов мы напомнили о том, кто по-настоящему правит в этом городе.
- Так ты полагаешь, что надменный колдун сумеет вычислить имена убийц?
Ульф в ответ разразился страшной бранью. И убийцы поспешили удалиться, оставив на мостовой два трупа.
В разгар утра Верран почувствовала резкую перемену царящей во дворце Грижни атмосферы. Воздух был заряжен такой энергией, что на голове у нее зашевелились волосы, а по спине побежали мурашки. При других обстоятельствах она решила бы, что собирается гроза, но сейчас на небе не было ни облачка. А во дворце царило даже большее безмолвие, чем обычно. Верран поднялась с места, сама не заметив, как уронила с колен шитье. Вроде бы все вокруг было в полном порядке, но у нее появилась гусиная кожа, а ощущение, будто что-то происходит, только усилилось. Поколебавшись минуту, она отправилась на розыски мужа.
Фал-Грижни был у себя в библиотеке. На столе перед ним лежала какая-то рукопись, но он не обращал на нее внимания. Его взор был устремлен в... пустоту. Верран в недоумении уставилась на мужа. А когда вошла в комнату, ее тревога сменилась подлинным страхом. Здесь все та же таинственная энергия ощущалась еще сильнее, гораздо сильнее. Во рту у нее сразу пересохло, но тем не менее она нашла в себе силы сказать:
- Что-то стряслось. Но что?
Грижни повернулся к ней.
- Избранные шлют мне сообщение. И, судя по выбранному ими способу, речь идет о чем-то чрезвычайном.
- В воздухе что-то не так.
- Это Познание. Не бойся.
- А где сообщение?
- Следи.
Верран так и поступила. Хмурый взгляд ее мужа вновь устремился в пустоту. И вот в центре библиотеки появилось легкое свечение. Прошло несколько секунд - и этот свет разгорелся. Свечение изменило окраску и превратилось в красный туман. Туман сгустился, съежился и приобрел форму огненных демонов в трех измерениях, которые плыли на уровне глаз, словно были рождены силой зрительного воображения.
Огненные символы ничего не говорили Верран и она с удивлением и смущением посмотрела на мужа. Фал-Грижни конечно же с легкостью прочитал сообщение, но после этого лицо его пугающе изменилось. Верран коротко вздохнула. Как правило, невозмутимое лицо Фал-Грижни сейчас исказила гримаса страдания и невыносимой боли. Только страшный и совершенно неожиданный удар мог бы повергнуть его в такое смятение. Верран протянула к нему руку, но он этого не заметил.
- В чем дело? - спросила она.
Грижни безмолвствовал. Глаза его следили за сообщением, пока огненные символы не растаяли. - В чем дело? - повторила Верран.
Наконец он ответил ей.
- Гереза Вей-Ненневей умерла.
- Умерла? - Верран пришла в полнейшее замешательство. - Но ведь она ужинала у нас прошлым вечером и была в полном здравии? Что с ней случилось? Сердце?
- Ее убили, - без всякого выражения ответил маг. - Задушили.
- Задушили! - Верран побелела как мел. - Но... почему? И кто? Воры?
- Воры... те воры, что крадут у нас жизнь. Герезу убили враги - точно так же, как Рева Беддефа.
- Что за враги, милорд?
- Когда я найду ответ на этот вопрос, ее смерть будет отомщена.
- Но мадам Ненневей была столь могущественна. Великий маг, да и женщина замечательная. Кому бы пришло в голову с нею расправиться?
- Вопрос о том, замечательная она женщина или нет, не имеет значения, мадам. Что же касается ее могущества в рамках Познания, то оно вовсе не делало неуязвимой. А уж ее "замечательность" - еще менее. Даже самого могущественного мага можно застигнуть врасплох, и уж тут ему даже Познание не поможет. Тело чародея, как и тело любого другого человека, подвержено и, значит, может быть подвергнуто воздействию стали, огня или веревки.
Верран пристально посмотрела на мужа, взволнованная беспредельной горечью его слов.
- Но почему кто-то решил убить мадам Ненневей? По какой причине?
Фал-Грижни понадобилось определенное время, чтобы собраться с мыслями для ответа, и заговорил он с некоторым трудом, тщательно подбирая слова:
- Гереза Вей-Ненневей была моей политической союзницей, равно как и личным другом. И то, и другое было неосторожно с ее стороны - и эта двойная неосторожность привлекла к ней внимание моих врагов и в конечном счете привела ее к смерти. Те же причины привели к гибели и Рева Беддефа. Дружба со мной приносит гибель невинным людям. Смертельный исход практически гарантирован.
- Это не так! Вы не должны так думать.
- Увы, это так. Связь прослеживается однозначно. И не следует ли вам, мадам, подумать о собственной безопасности?
- Нет! - отчаянно выкрикнула Верран, не сомневаясь в том, что он вновь заговорит о необходимости отправить ее в одно из своих поместий. - Мой дорогой лорд, в том, что убили ваших друзей, вы не виноваты. Более того, можно сказать, что они погибли за дело, которое считали необходимым и праведным. И наверняка вы не дали бы им при жизни совета вести себя как-то иначе. Вы ведь и сами поступаете точно так же.
- Вот как?.. Но даже если так, то это не всегда мой осознанный выбор. Такова, мадам, моя натура, о чем вы, к счастью, ничего не знаете. И надеюсь, никогда не узнаете. В последнее время, так или иначе, нарастающий гнев заставил меня выйти за определенные рамки. И я чувствую, что в этом смысле не дошел еще до конца. Но уж если дойду - то горе Ланти-Юму и горе всему Далиону! Потому что у меня есть сила и желание расправиться со своими врагами и их приверженцами так, что наш остров никогда не оправится от полученных ран. А расправлюсь я не только со своими врагами, но и с их потомками.
- С потомками? - Эта фраза повергла ее в трепет. - Но в этом случае вы уничтожите ни в чем не повинных людей!
Грижни едва заметно кивнул.
- Лорд, мне понятны ваш гнев и ваша печаль. Но если вы покараете не только виноватых, но и ни в чем не повинных, то вы сами ступите на тропу зла. Из этого ничего хорошего не выйдет - ни для вас, ни для всех остальных.