Они стояли на причале Грижни. У них за спиной, прекрасный и строгий, высился дворец. Их ожидал крытый домбулис, тщательно замаскирована была и его геральдика. Студеный ветерок скользил над поверхностью канала, небо было цвета покрытого ржавчиной железа. Все было готово к отплытию, оставалось только попрощаться с женою.
Верран не скрывала своего любопытства. Стоило мужу посмотреть на нее, как она осведомилась:
- Вы уже решили, как поступите, лорд? Я понимаю, что вы не собираетесь покориться воле его высочества.
- Ничего вы не понимаете, мадам. Вы всего лишь предполагаете, но знать наверняка ничего не можете. - Он невозмутимо посмотрел на нее. - И в вашем неведении залог вашей собственной безопасности.
- Что касается моей безопасности, то я уповаю не столько на собственное неведение, сколько на могущество моего мужа. Он сумеет оберечь и меня, и нашего еще не родившегося ребенка.
- Я рад, что вы так уверены во мне. Так неужели вы не хотите довериться моему суждению о том, что вам лучше обойтись без опасного знания?
- Но в знании заключается сила, и это не раз говорили вы сами. - Она посмотрела в его непроницаемые глаза. - А я ведь ваша жена. Неужели жена Грижни не заслуживает его доверия?
Он пристально посмотрел на нее, помолчал немного, а потом ответил:
- Вы и впрямь слишком молоды, чтобы возлагать на вас опасную ответственность.
- Но не слишком молода для того, чтобы подарить вам наследника. Я ваша жена и прошу вас воспринимать меня именно в таком качестве.
Он едва заметно кивнул.
- В том, что вы говорите, есть своя правда. Мы поговорим об этом позже, после моего возвращения. А до тех пор оставайтесь здесь под надежной охраной. Строго говоря, мне бы даже не хотелось, чтобы вы выходили из дворца. Даже в сад.
Верран была ошеломлена:
- Даже в сад? Но почему? Неужели опасность действительно так велика? Он ничего не ответил, и она добавила: - Но как насчет вашей собственной безопасности? Вы отправляетесь в путь в сопровождении лишь одного слуги!
- Я способен постоять за себя. И маловероятно чтобы сегодня кому-нибудь вздумалось покуситься на мою жизнь напрямую. С другой стороны, моим врагам ясно, что моя самая главная слабость заключается в... - Он резко оборвал фразу. - Итак, не выходите сегодня из дому, мадам. И всего хорошего.
Грижни и Нид взошли на борт домбулиса. Верран постояла на причале, провожая взглядом высокую фигуру мужа в темном плаще, пока она вместе со всей лодкой не растаяла в утреннем тумане. Затем медленно и нехотя вернулась во дворец, и слуги тут же тщательно заперли двери изнутри.
Время еле ползло. Верран провела несколько часов, продумывая и мысленно репетируя разговор с мужем, в ходе которого ей предстояло убедить лорда Грижни поделиться с нею всем, что он знает или хотя бы вправе ей сказать. Она также подумала о последствиях возможного провозглашения независимости Избранных в ответ на нестерпимые санкции его высочества и пришла к выводу, что подобный поворот событий пойдет на пользу герцогу Повону Дил-Шоннету, позволив ему расправиться с магистром ордена Избранных Грижни раз и навсегда. В таком случае противникам Фал-Грижни вполне могла прийти в голову мысль о его убийстве. Внезапно озябнув, Верран подсела к мраморному камину. Ей и в голову не пришло, что от летящих оттуда искр может пострадать ее шелковое платье. Она приблизила руки к огню. Убить лорда Террза Фал-Грижни? Такое проще сказать, чем сделать. Пусть только попробуют! Он был как минимум вдвое умнее и втрое могущественнее всех своих врагов; он их наверняка должен уничтожить. По крайней мере, именно в этом уверяла себя Верран. Но, пока она глядела на пламя, его алые языки потемнели и стали багровыми. И среди этих языков она увидела призрачный образ своего мужа - и лицо его было лицом мертвеца. Всплеснув руками, Верран поспешно поднялась с места. Огонь горел совершенно нормально. Должно быть, такие фокусы вытворяет с нею ее собственное воображение.
Но чем он занимается и когда он вернется?
Она решила побыть в обществе мутантов - и на какое-то время их радостное шипение позволило ей забыть о тревогах. Но ненадолго. Когда же он вернется домой?
Зимний вечер опустился на землю рано, и Верран приветствовала его приход. Потому что ей казалось, будто нынешний день никогда не кончится. А теперь она стояла у одного из высоких арочных окон в главном зале и наблюдала за тем, как становится угольно-черным небо над причудливыми башнями и куполами города Ланти-Юм. Медленно начали загораться огни: сперва поодиночке, потом целыми дюжинами и наконец сотнями - это зажглись уличные лампы и цветные фонари. Свет свечей пробивался сквозь дымчатое стекло из множества окон. Тысячи разноцветных огоньков заплясали, отражаясь на поверхности канала Сандивелл. Там, внизу, на домбулисах и лодках, тоже зажгли фонарики, перевозя закутанных в меха пассажиров из одного дворца в другой. Но все эти суденышки казались совершенно ничтожными по сравнению с грандиозной венеризой Бескота Кор-Малифона "Мечта о славе", стоящей на якоре возле причала Малифон. И над всем городом высилась башня Ка-Неббинон, самая верхняя часть которой была подсвечена призрачно-голубыми огнями. Город Ланти-Юм как и всегда, представал во всей своей красоте основанной на сочетании огня и воды. И конечно же этому не суждено измениться никогда?..
Воздух в главном зале стал необъяснимо холодным, хотя в камине бушевало пламя. Верран подошла к огню и в его алых глубинах вновь увидела лицо Фал-Грижни: его сильные черты были искажены страданием. Верран инстинктивно зажмурилась. А когда вновь открыла глаза, лицо исчезло. Сон наяву - или видение? Она тяжело дышала. Неужели именно так и воздействует на женщину беременность, затуманивая ей сознание? И доводя до безумия? Но ведь природа ни за что не решилась бы на такие жестокие шутки? Лишь одно было ясно Верран. Она ни за что не расскажет Фал-Грижни о том, что с нею происходит. Потому что если расскажет, он наверняка отправит ее в поместье на длительный отдых и никакие доводы рассудка и чувств не заставят его отказаться от такого решения.
Верран прижала руку к огромному животу. В ее лоне нерожденный младенец сучил ножками.
- Никуда мы не уедем, - объявила она ему.
И вновь посмотрела в огонь. На этот раз ее не потревожили никакие видения, однако пульс бился по-прежнему учащенно. Ей захотелось покоя и уединения, какие можно обрести лишь в собственной спальне, и она поспешила туда направиться.
Войдя в свои покои, Верран сразу же увидела записку. Она лежала на столике у входа в переднюю и еще час назад ее здесь не было. На протяжении всего дня в дом никто не приходил - ни посетитель, ни гонец. Записка могла появиться здесь лишь в результате того, что кто-то прибег к помощи Познания. Разволновавшись, Верран взломала восковую печать и прочитала следующее:
"Леди Грижни!
Необходимо известить вас о том, что сегодня было предпринято покушение на жизнь вашего супруга, благородного Фал-Грижни. Магистр ордена тяжело ранен и ему, возможно, не суждено дожить до рассвета. Сейчас он пребывает в горячечном бреду. Но при этом то и дело называет ваше имя и совершенно ясно дает понять, что хотел бы видеть вас. Остается надеяться, что вы подчинитесь его воле, которая вполне может оказаться последней.
Друзья Фал-Грижни переправили его в безопасное потайное убежище. В настоящее время его враги обыскивают весь город в надежде поскорее завершить свое подлое дело. Если они отыщут его в нынешнем беспомощном состоянии, ему уже ничто не поможет. Поэтому категорически необходимо сохранить место его пребывания в полной тайне.
Если вы хотите попасть к нему, то вам следует ночью покинуть дом украдкой и в одиночестве, без друзей и слуг. Возьмите не отмеченный геральдикой Грижни домбулис и приезжайте на пирс Дестула. Оттуда отправляйтесь пешком по набережной до моста Злых Кошек, а там сверните под арку с зеленым фонарем на аллею. Там вас будут ждать друзья, готовые препроводить вас к мужу, страдания которого вызывают глубочайшее сочувствие".