Верран вскочила с места.
- Что это? - вскричала она.
Он ничего не ответил, да и не мог ответить. Глаза его были полны гнева, страха и какой-то неизъяснимой ненависти. Проследив за направлением его взгляда, Верран практически ничего не увидела. Разве что легкое облачко дыма, повисшее в воздухе возле его кресла. А больше ничего. Ничего, что могло бы объяснить его мучения. Она подбежала к колокольчику, резко позвонила, вернулась к Бренну. Кровь струилась у него из носа, а на губах выступила розовая пена. Он запрокинулся в кресле, он сейчас уже не столько сидел в нем, сколько лежал, а хриплые звуки, доносящиеся у него изо рта, были просто-напросто страшны.
Верран опустилась возле него на колени.
- Бренн, сейчас придут слуги. Мы позовем врача, он скоро явится. А до тех пор сами как-нибудь постараемся облегчить твою боль. У лорда Грижни есть удивительные снадобья...
Бренн все еще не мог говорить, однако здесь он покачал головой.
- Непременно прими, тебе это нужно...
Спазм медленно проходил. Железная хватка у него на горле разжалась.
- Никаких лекарств, - с трудом прошептал Бренн. - И никакого врача.
Он откинулся в кресле, закрыл глаза.
- Но ты так болен...
- Это сейчас пройдет.
- Хотелось бы мне быть в этом уверенной.
- Да уж, будь уверена. Такого рода приступы бывают у меня часто. И, как правило, они быстро проходят.
- И с каких пор у тебя эти приступы?
- Недавно. И началось это для меня совершенно неожиданно.
Открыв глаза, он виновато улыбнулся ей.
В дверях появились двое мутантов. Верран жестом отослала их, однако уйти им почему-то не захотелось. Они принялись переминаться с ноги на ногу, стоя на пороге, их красноватые глазки неуверенно бегали по комнате, их ноздри раздувались, - одним словом, все выглядело так, будто что-то их раздражает. Верран повторила свой жест с большей категоричностью - и мутанты нехотя удалились. Тихое шипение свидетельствовало о том, что они чем-то недовольны.
Бренн принял в кресле нормальное положение. Вид у него был еще более изможденный, чем раньше, но общее состояние несомненно улучшилось.
- Я ухожу.
- Да что ты! Ты еще слишком слаб.
- Не тревожься, Верран. В этом нет ни малейшей необходимости.
- А мне кажется, что есть. Что-то с тобой не так, совсем не так, и мне хочется помочь тебе. Только позволь мне...
- Если ты и впрямь хочешь помочь мне, то пообещай одну вещь.
- Какую же?
- Пообещай никому ничего не рассказывать.
- Но лорду Грижни наверняка...
- Никому, поняла? Ты мне обещаешь?
- Но мне бы хотелось разубедить тебя... - Он так насупился, что она поспешила добавить: - Ну, хорошо, хорошо, если уж тебе этого действительно хочется. Я тебе обещаю.
Он с явным облегчением кивнул, затем не без труда поднялся на ноги.
- Не надо бы тебе уходить в таком виде, Бренн. - Он промолчал, и Верран продолжала: - А если уж тебе и впрямь надо, ты хотя бы возьми один из наших домбулисов. Кто-нибудь из слуг отвезет тебя.
- Нет. Спасибо. Да это и не нужно. Пожалуйста, не провожай меня. До набережной я доберусь и сам.
Он пошел к выходу. Он двигался как глубокий старик или тяжелобольной.
- Бренн! - Услышав ее возглас, он обернулся и посмотрел на нее. Книги, которые приготовил для тебя лорд Грижни. Они тебе нужны?
Он кивнул и, как это ни удивительно, его бледное лицо залилось краской. Книги и документы он принял явно нехотя. Много они не весили, но у него в руках показались непосильной ношей, и из комнаты он вышел с таким трудом, словно был каторжником, волочащим за собой ядро.
Проводив Бренна до порога, Верран вернулась в гостиную и села в кресло. Она глубоко и тревожно задумалась. Затем вдохнула, подняла голову и огляделась по сторонам. Ей внезапно подумалось, что собственная гостиная не понравилась ей с самого начала, а сейчас разонравилась и вовсе. Здесь присутствовало что-то неприятное, и ведь так показалось не ей одной. Мутанты, судя по всему, пришли к точно такому же мнению. Возможно, здесь были какие-то неполадки с вентиляцией. Верран вспомнила нечто вроде облачка дыма, появившегося в комнате в те мгновения, когда у Бренна произошел приступ, однако сейчас этого облачка уже не было. Возможно, необходимо прочистить дымоход. Более глубокие опасения она отвергла, однако гостиную поспешила покинуть.
День тянулся медленно, как это обычно и бывало в отсутствие Фал-Грижни. Верран подметила, что беспрестанно думает о Бренне Уэйт-Базефе и о его странном недуге. Какой у него жалкий, какой больной, какой затравленный вид! Наверняка речь идет не только о чисто телесном заболевании. Что-то чудовищное гложет его, но она и придумать не могла, чем бы таким это могло оказаться. "Поверь, пожалуйста, что мотивы, которыми я руководствовался, были честными", - умолял он ее, а ведь прозвучало это так, словно он сделал нечто постыдное. Но Бренн человек честный и великодушный - и трудно поверить, что он способен совершить нечто недостойное. Если бы только она могла посоветоваться с Фал-Грижни, он наверняка предложил бы разумный выход из создавшейся ситуации. Но Бренн потребовал от нее обета молчания, и она дала ему слово не рассказывать о злосчастном происшествии никому. Но ведь это касается только приступа, случившегося с Бренном. Она не нарушит обещания, если просто скажет мужу, что, по ее мнению, Бренн нуждается в помощи. А если он спросит, с чего она это взяла, можно будет объяснить, что речь идет всего лишь об интуиции. В конечном счете так оно и есть на самом деле.
Меж тем проходили часы и уже начало садиться солнце. Верран подумала, вернется ли ее муж сегодня домой. Но не исключено, что он уже вернулся. Иногда, сталкиваясь с особенно важными и срочными делами, он по возвращении проходил прямо к себе в лабораторию. Может, и сегодня он так поступил и в таком случае не выйдет из лаборатории еще очень долго.
Верран поспешила по бесконечным коридорам дворца, которые за истекшие месяцы успела хорошо изучить. У дверей лаборатории она остановилась, решив сначала постучаться. Ответа не последовало, и после некоторой паузы она вошла. В лаборатории никого не оказалось.
Горестно вздохнув, Верран, должно быть, в тысячный раз подумала о том, что за дела отнимают у Грижни столько времени в последние дни; причем не только у самого Грижни, но и у множества его коллег тоже. Что они, интересно, затеяли - все эти маги? Прийти к ответу на этот вопрос методом чистых умозаключений представлялось невозможным - для этого у Верран было слишком мало сведений.
Со всех сторон ее обступали излюбленные вещи мужа: самые дорогие его сердцу книги, таинственного назначения инструменты и приспособления, записи о собственных экспериментах и бесчисленное множество всевозможных вещиц, используемых для восстановления Познания. Но ей все это ничего не говорило. Верран прошлась по комнате, проглядела корешки стоящих на полках книг, поахала и поохала над порой довольно грозно выглядящими устройствами, но прикоснуться ни к чему не посмела. В углу стоял удобный письменный стол; вся столешница была покрыта аккуратными стопками исписанной бумаги. Верран начала было просматривать эти документы. Однако многие из них оказались составлены на неведомых ей языках, и это занятие ей довольно быстро наскучило.
Но почему, подумала Верран, ее так волнует таинственная деятельность мужа? Конечно, у Грижни могущественные и коварные враги, но он в любом случае сумеет за себя постоять. Верран поневоле задумалась над собственным невежеством.
Но чем же он все-таки занят? Может быть, он вместе со своими единомышленниками планирует возобновить сопротивление политике герцога? Такое было вполне возможно, но никак не объясняло предельную скрытность и таинственность приготовлений. Фал-Грижни и раньше никогда не делал тайны из того, что настроен против герцога. Нет, здесь должно скрываться нечто большее.
Ее взгляд вновь упал на разложенные по столу бумаги. Одна из них, подложенная под стопку других, привлекла внимание Верран необычным форматом. Она извлекла ее и с интересом проглядела. Перед ней был чрезвычайно детализированный план герцогского дворца, на котором отдельно и особо были помечены все сторожевые посты. К чертежу был приколот листок меньшего формата, на котором Верран обнаружила список имен. Пробежав его глазами, она узнала имена многих магов из ордена Избранных, начиная с Джинзина Фарни. Список был разделен на несколько групп, в каждой из которых насчитывалось примерно с полдюжины имен. Верран долго всматривалась в оба документа. Сперва они ровным счетом ничего не говорили ей, но потом мало-помалу перед ее умственным взором кое-что забрезжило. И о Бренне Уэйт-Базефе со всеми его проблемами она забыла и думать. Заставляя себя очнуться, Верран покачала головой. Нет, у нее всего лишь разыгралось воображение, потому что то, о чем она подумала, было немыслимо и невозможно... Или возможно?.. В свете недавних событий она припомнила все, что со дня свадьбы ей удалось узнать о собственном муже и о его характере, и пришла к выводу, что почудившееся ей вполне возможно.