Гвардеец Кронил, волей-неволей оставшийся за главного, в конце концов обнаружил дверь.
- Сюда, - призвал он своих товарищей. Но и это прозвучало хриплым шепотом, потому что воздуха в легких у него уже не оставалось. - Здесь выход!
Кое-кто расслышал его слова, подтянулся к Кронилу и, в свою очередь, начал скликать остальных. Но слишком долго оставаться здесь они не посмели, потому что пламя бушевало уже прямо над головой. Кронил с несколькими гвардейцами вырвался из Черной комнаты в коридор.
И как только они покинули колдовскую западню Фал-Грижни, к ним вернулась былая смелость. Здесь было точно так же жарко, точно так же было нечем дышать, но страх, объявший их под покровом противоестественной тьмы, прошел. Одного взгляда оказалось для Кронила достаточным, чтобы понять, что конец коридора, в котором находилась лестница, превратился в огненный ад. Пламя быстро двигалось по направлению к Черной комнате. Единственный путь к спасению пролегал в дальнем конце коридора, причем и этот путь, судя по всему, должен был остаться сравнительно безопасным уже совсем недолго. Кронил в последний раз посмотрел на разверстую дверь Черной комнаты. Там по-прежнему стояла и оттуда по-прежнему просачивалась невыразимая, невозможная тьма. Из этой тьмы доносились отчаянные крики и стоны. Но, как это ни странно, звучали они так, словно раздавались где-то вдали. В последний раз Кронил обратился к своим обреченным товарищам, но никто из них не отозвался из мрака на этот зов. И вот он вместе с немногими спутниками бросился прочь, оставляя позади огонь, тьму, разрушение и гибель.
На бегу Кронил бормотал себе под нос:
- Безмозглые идиоты! Нам ведь было велено взять Фал-Грижни живьем. А теперь за все придется держать ответ. Да Ульф нам за такое руки-ноги поотрывает. - И тут он заговорил в полный голос: - Кому-нибудь известно, где командор? - Никто не ответил. - Должно быть, давно выбрался оттуда. А где домочадцы Грижни?
- Все они мертвы, - ответил гвардеец, бегущий рядом с ним. - Зарублены, сгорели и закололи себя сами. Кроме... - Он помедлил, произносить следующую фразу ему явно не хотелось. - А кому-нибудь известно, куда подевалась его жена?
Глава 20
Хорошо еще, что Ниду был знаком тайный подземный ход, потому что Верран бы одной отсюда ни за что не выбраться. В прошлом Фал-Грижни готовил этот секретный лаз для себя самого. Существование подземного хода давало магу возможность покидать дворец и возвращаться туда незамеченным. Чем и обеспечивалась неожиданность его ночных вылазок в город, которым он во многом и был обязан своей репутацией человека всезнающего и вездесущего. Однако Грижни в своей гордыне и помыслить не мог, что когда-нибудь этим подземным ходом воспользуются для бегства. Поэтому лаз был снабжен всевозможными западнями и ловушками, чтобы остановить непрошенных гостей.
Фонарь в руке у Нида освещал сухой каменный пол, арочный каменный потолок и стены, в которых с неравными интервалами можно было заметить ниши. С виду эти ниши казались весьма невинными, и Верран была застигнута врасплох, когда вскоре после их с Нидом появления в подземном ходе из одной ниши вырвалась и тут же набросилась на нее и на мутанта стая крылатых созданий с клыками и когтями, а также с чрезвычайно ядовитым дыханием. На мгновение все вокруг наполнилось хлопаньем крыльев, блеском кровожадных глаз и истошными криками. Верран тоже закричала и, попятившись, прикрыла одной рукой лицо, а другой живот. Раздалось боевое шипение Нида, и он описал по воздуху широкую дугу фонарем, пламя которого было открыто. Искра задела одно из ужасных созданий, и оно с грохотом взорвалось. На мгновение крупный огненный шар завис в воздухе, затем исчез. Нид, шипя, вновь принялся размахивать фонарем. Искры полетели одна за другой, и одна за другой крылатые твари стали взрываться, превращаясь в огненные шары. Разъяренные и испуганные, они метались по подземному ходу подобно летучим мышам. Одна из них опустилась на плечо Ниду и впилась когтями в его волосатую шею, на время ослепив его мельканием своих крыльев. Тщетно мутант, крутясь всем телом, пытался сбросить с себя мучительницу. Та вцепилась в него когтями, а потом еще и клювом намертво. В конце концов он исхитрился поднести фонарь к самой пасти гадины, зная о том, что ее дыхание представляет собой горючую смесь. Возникший в результате этого взрыв опалил самого Нида - от затылка до сакральных колючек на спине. Яростно зашипев, он принялся вовсю размахивать фонарем. И неистовство мутанта распугало последних гадин, убравшихся в конце концов в ту нишу, из которой они вылетели. Миазмы их ядовитого дыхания еще висели в воздухе. Схватка началась и закончилась всего за несколько секунд.
Нид посмотрел на Верран. Она лежала, скорчившись, на полу, обеими руками обнимая огромный живот. Поняв, что опасность миновала, она поднялась.
- Тебя ранили, Нид, - встревоженно сказала она. - Мне так жаль, дорогой мой. Когда к нам присоединится лорд Грижни, он тебя вылечит. И он будет гордиться тобою, тем, что ты сделал.
Нид, уловив нотки сочувствия в ее голосе, растроганно зашипел. При упоминании имени лорда Грижни его уши затрепетали. Однако он был ранен куда серьезнее, чем сейчас казалось им обоим. В раны, оставленные когтями и клювом, попал яд. Нид взял сверток с рукописями лорда Грижни, который выронил в ходе схватки, и они с Верран продолжили путь.
Нападение крылатой нечисти оказалось лишь первой из опасностей, справиться с которыми Верран помогло присутствие Нида. Именно Нид знал обходной, кружный путь, позволивший им не попасть под удары чудовищных газообразных пальцев, которые, выбиваясь из трещин в потолке, грозили расправиться со странной парочкой. Именно Нид знал, как обойти коварные камни, которые, едва ты ступишь на них, вырывались из пола и взлетали к потолку с такой скоростью, словно ими выстрелили из катапульты. Нид знал, где спрятаны под ногами стеклянные резервуары с ядовитой кислотой и где затаилась неразрываемая паутина. Нид знал, где висят живые провода, наполовину металлические и наполовину телесные, - висят, кормятся, плодятся и выпускают свои смертоносные усики. Он объяснил и показал Верран, как нужно проползти по полу, чтобы избежать взрыва в пространстве, созданном ее мужем и названном отпугивающим вакуумом. Он сумел целой и невредимой провести ее мимо певучих сетей и разинутых мраморных челюстей. А ведь все это грозило им обоим неминуемой гибелью. Леди Верран, и вообще-то нежная и слабая, сейчас пребывала в положении, особенно не подходящем для такого рода испытаний. И лишь мысль о том, что именно такова воля мужа, заставляла ее идти вперед, держась в трех-четырех шагах за спиной у поводыря. Что же касается Нида, то он испытывал страшные мучения. Неистово болела обожженная спина, в которую к тому же попал яд. Он шел, ведомый некою обреченностью, которую его примитивный разум не смог бы назвать роком. Он не понимал, почему его собственное тело внезапно восстало против него и почему его одолевает такая тревога именно теперь, когда главные испытания уже остались позади. Нид пытался скрыть от Верран владеющее им отчаяние и в какой-то мере ему это удавалось. Фонарь у него в руке горел ровным пламенем, а его неуклюжая походка была точно такою же, что и всегда. Его леди по-прежнему могла на него положиться.
А самой Верран вполне удавалось справляться со своими страхами. Разве не Фал-Грижни позаботился о ее побеге? Разве он не пообещал, что сам скоро присоединится к ней? И разве когда-нибудь бывало так, чтобы у него не выходило что-нибудь из задуманного? В туннеле становилось все теплее - и это напоминало Верран, что дворец у нее над головой объят пламенем, но она не сомневалась, что победа в конце концов останется за ее мужем.
И вот Нид довел ее до самого конца туннеля. Выход из подземного хода был тщательно замаскирован кустами. Они, соблюдая все меры предосторожности, вышли и обнаружили, что находятся под ночным небом в саду на другом берегу и в дальнем конце канала Лурейс. Повернувшись, Верран посмотрела поверх деревьев в ту сторону, где остался дворец, и не сдержала крика ужаса. Дворец Грижни навеки погиб; пожар, который бушевал там, остановить было невозможно - и такой пожар наверняка не пощадит ничего. Уже рухнула самая высокая из башен. Пламя вырывалось из-под крыши и самым фантастическим образом отражалось в главном куполе, изготовленном из литого серебра. Орнамент, украшающий крышу, частично обрушился, а частично сгорел, и даже изумрудно-зеленое знамя рода Грижни, горделиво вознесенное над дворцом, было сейчас объято пламенем. В водах канала отражались миллионы огней, миллиарды искр. Многие из соседних причалов были забиты зеваками, на воду спущен целый флот лодок и всевозможных суденышек. Все население Ланти-Юма не усидело по домам, спеша стать свидетелями грандиозного и невероятного события - падения древнего дома Грижни. Многие из них следили за происходящим, разинув рот, и относились к нему как к чему-то, явно превышающему пределы их разумения. Но многие другие откровенно ликовали по поводу победы светской а значит, человеческой власти над всемогущим царем демонов. Пожарище было окружено и полностью блокировано гвардейцами герцога, шлемы и панцири которых в отсветах пламени сверкали столь же грозно, как и мечи. Все гвардейцы стояли лицом к дворцу, чтобы пресечь в корне малейшую возможность побега. Разумеется, посмотреть на канал и на сад в дальнем его конце даже не приходило им в голову.