Хотя он и не смутился, но не мог не удивиться. Со многими их тех, кто сейчас здесь находился, он встречался прежде, охотился, стрелял и даже обедал вместе с ними. Так отчего именно сейчас они стали рассматривать его с таким интересом, до сего времени не выказанным?
Разъяснение происходившему дал хозяин, который подошел к гостю и в дружеской манере произнес:
— Капитан Майнард, мы вас поздравляем!
— С чем поздравляете, сэр Джордж? — спросил удивленный гость.
— С вашим литературным успехом. Мы уже наслышаны, сэр, о вашем умении владеть мечом. Но мы не знали, что вы так профессионально умете обращаться и с другим благородным оружием — с пером!
— Вы говорите сплошные комплименты, сэр, но я на самом деле не знаю, что вы имеете в виду.
— Вы узнаете, если взглянете сюда. Я полагаю, сэр, вы еще не видели — это пришло с последней почтой. — И сэр Джордж показал популярный утренний лондонский журнал.
Взгляд Майнарда остановился на колонке, в заголовке которой крупным шрифтом было набрано его собственное имя. Ниже шла рецензия на его книгу — роман, о выходе которого Майнард, уезжая из Лондона, еще не получил обычного в таких случаях уведомления. Таким образом, журнал, который он держал в руках, первым дал публичную рецензию на его книгу.
«Три замечательных тома, написанные необычным человеком. О капитане Майнарде можно сказать то же, что Байрон писал о Бонапарте:
“Спокойствие для сильных духом — ад”».
Так начиналась эта рецензия, которая продолжалась в том же хвалебном духе. Завершало статью утверждение рецензента о том, что «новая яркая звезда появилась на литературном небосводе.»
Автор не стал читать всей длинной статьи с комплиментами, выданными щедрой рукой рецензента, который, конечно, не был известен в литературных кругах, и поэтому Майнард был совершенно с ним не знаком. Он просмотрел лишь несколько первых абзацев и конец статьи, после чего вернул журнал хозяину.
Было бы неверно утверждать, что Майнард не был доволен, но также нельзя было сказать, что это было для него сюрпризом. Он изложил свои мысли, описал некоторые истории из жизни в далеком чужом краю, приправил повествование размышлениями более поздними, — все это сложилось в роман, он надеялся, что труд о любви сделает его известным и тем самым обеспечит будущую карьеру. До этого он думал только о войне. Сейчас настало время отложить в сторону меч и взяться за перо.
— Обед подан! — объявил дворецкий, широко раскрывая двери гостиной.
Гости сэра Джорджа разделились на пары. Только что состоявшийся писатель обнаружил себя рядом с некоей титулованной леди. Это было молодое и интересное создание, леди Мэри П., дочь одного из благородных пэров округа. Но ее «кавалер» уделил ей мало внимания. Все его мысли были об еще более юной и интересной девушке — о дочери хозяина.
В течение тех нескольких минут, что он находился в гостиной, Майнард направлял в сторону Бланш страстные взгляды. Она же, выхватив популярный журнал из рук своего отца, удалилась в угол комнаты и там, усевшись, жадно и с очевидным интересом поглощала его содержание.
По положению листов журнала он мог предположить, какую именно статью она читала, и, поскольку свет люстры освещал ее лицо, мог наблюдать за его выражением. Когда он писал этот роман, то постоянно думал о ней, и мысли его были возвышенны. Неужели она, углубившись в рецензию, читала теперь их?
Было сладко и радостно наблюдать улыбку на ее лице, будто хвалебные слова рецензента были ей приятны. И еще более сладостно было наблюдать, как, закончив чтение, она обвела взглядом комнату в поисках Майнарда, глаза ее остановились на нем, и на лице была гордость за автора и радость за его успех!
Известие о начале великолепного обеда грубо прервало этот приятный обмен взглядами.
Майнарду досталось место во главе стола рядом с леди Мэри — и он невыносимо завидовал юным гостям, рассевшимся в конце, особенно молодому Скадамору, который сидел рядом с этой яркой красивой звездой, день рождения которой они собрались отпраздновать!
Майнард не мог более видеть ее. Между ними стояла огромная ваза с букетом из оранжереи. Как он проклинал эти папоротники и цветы, садовника, вырастившего их, и руки, которые украсили стол, создав эту непроницаемую преграду!
В течение обеда он не уделял должного внимания своей титулованной партнерше, что было почти невежливо. Он едва слушал ее любезные разговоры, отвечал невнятно и невпопад. Его не интересовал коварный шелест ее шелковой юбки рядом с его коленями, этот маленький прием женского соблазнения!