Леди Мэри имела возможность лишний раз убедиться в правильности известной теории: в жизни мужчины-гении не только не интересны, но и просто глупы. Без сомнения, она составила такое мнение о Майнарде и была рада завершению обеда, когда все поднялись со своих мест, чтобы вернуться в гостиную.
Майнард тотчас же без лишних церемоний отодвинул в сторону ее стул: его взгляд был направлен к противоположному концу стола, туда, где в веренице покидающих столовую гостей была Бланш Вернон.
Взгляд виновницы торжества, после того как она появилась из-за скрывавшей ее вазы, был полной противоположностью тому хмурому взгляду, которым леди Мэри удостоила Майнарда напоследок.
Джентльмены остались, но ненадолго, допивать свои любимые вина. Доносившиеся звуки настраиваемых арф и скрипок говорили о том, что их ждут в гостиной, куда вскоре сэр Джордж и пригласил джентльменов.
В течение двух часов, пока продолжался обед, прислуга занималась гостиной. Ковры были убраны, гладкий, как лед, пол сверкал. Прибыли еще гости, и все разбились на группы, ожидая музыки, чтобы начать танцы.
Нет ничего более приятного, чем танцы в гостиной, особенно в английском загородном доме. Эта милая домашняя атмосфера разительно отличается от толкотни на публичных балах. Домашние балы таинственны и божественны, как во времена пастушеской идиллии сэра Роджера де Коверлея.
Все танцующие знают друг друга. Если кто-то не знаком, сведения о нем легко получить, таким образом, нет никакой опасности при заведении новых знакомств. В комнате чистый воздух, и вы можете свободно дышать; выйдя из нее, вы можете найти ужин и вина и спокойно выпить без риска отравиться — все это вряд ли возможно около храмов Терпсихоры.
Хотя Майнард впервые был у сэра Джорджа, с большинством гостей он уже успел познакомиться. Многие из тех, кто прибыл позже, успели прочитать популярный журнал или слышали про рецензию на его новый роман, который вскоре должен выйти в Mudie[61]. А никто не умеет восхищаться талантом так, как это делает английская аристократия, особенно если это талант представителя их круга.
К своему удивлению, Майнард оказался героем вечера. Он не мог не получить удовольствия от комплиментов, которые вовсю расточали эти знатные люди — многие из них были весьма благородного происхождения. Он был доволен и мог в эти минуты подумать о том, что не стоило выходить из этого круга ради политических убеждений. Казалось, теперь, в связи с успехом на совершенно другом поприще, он может забыть о войне. При этом он видел, что его политические взгляды здесь никто не разделяет, но и не осуждает. Вовсе не нужно отказываться от своих взглядов в этом обществе. Он стоял и принимал комплименты из уст весьма симпатичных людей, чувствовал себя вполне довольным и даже счастливым.
Это счастье достигло своего апогея, когда он услышал милый его сердцу шепот:
— Я так рада вашему успеху!
Это было сказано на ушко юной девочкой, с которой он танцевал в эту ночь впервые в жизни. То была Бланш Вернон.
— Боюсь, что вы мне льстите, — отвечал он. — Во всяком случае, рецензент точно мне льстил. Журнал, который вы читали, отличается снисходительным отношением к начинающим авторам, и я не исключение из этого правила. Вот то, что меня сделало известным, и то, что вы, мисс Вернон, называете успехом. Это не более чем энтузиазм моего рецензента, возможно, вдохновленного сюжетами, которые могли казаться ему новыми. Просто события, описанные в моем романе, происходят в не очень известной стране, о которой раньше никто не писал.
— Но они очень интересны!
— Как вы можете знать об этом? — спросил Майнард в удивлении. — Разве вы читали книгу?
— Нет, но газета напечатала одну из историй — отрывок из книги. Я могу по ней судить о вашем романе.
Автор не знал об этом. Он просмотрел только литературную рецензию — начальные и последние абзацы. Рецензенты высказали много комплиментов, но гораздо более приятные он слышал от нее, ее слова казались весьма искренними.
Трепет восторга охватил его при мысли о сюжетах, заинтересовавших ее. Ее образ был все время перед глазами, когда он рисовал их. Именно она вдохновила его на портрет «жены-девочки», придавший книге особое очарование. Он уже готов был сказать ей об этом и, возможно, сказал бы, если бы не опасался быть услышанным танцующими рядом.
— Я уверена, что это очень интересные истории, — сказала она, после того как они, разойдясь в стороны, снова соединились в танце. — Я так думаю, хотя я еще не читала книгу, но когда я прочитаю, вы скажете мне свое собственное мнение о ней.