— Как вы себя чувствуете? — отрывисто спросил он. — Я вас не разбудил?
— Нет.
— Но я стучал долго, а вы не отвечали.
— Я… Я была занята, — пробормотала Медлин. Занята игрой с мечом и глупыми фантазиями о страстном соитии на поле вереска.
Она собрала все свои силы, чтобы не покраснеть, и ей это удалось.
— Зачем вы пришли? — с вызовом спросила она. — Удостовериться в том, что я исполнила ваше приказание?
— Нет, я только подумал, что вы, должно быть, огорчены этой дикой сценой.
Так вот в чем дело! Он, наверное, ожидал, что она обливается слезами!
Медлин гордо выпрямилась.
— С какой стати мне огорчаться? Я решила, что это старый корнуэльский обычай — убивать друг друга после обеда. Или еще одна семейная традиция Сентледжей?
— Простите, — сказал Анатоль. — Это больше не повторится. Пока я жив, Роман не переступит порога замка Ледж.
По спине Медлин пробежал холодок. Она слишком хорошо запомнила искаженное дикой яростью лицо Романа и теперь, сама не зная почему, стремилась защитить Анатоля. Анатоль, безусловно, превосходил Романа физической силой, но у того было преимущество, перед которым ее муж мог оказаться бессильным, — Роман умел быть жестоким.
— Значит, вам не удалось примириться с кузеном? — обеспокоено спросила она.
— Господи, конечно же, нет! — удивленно воскликнул Анатоль. — Эта ссора продолжается уже много лет.
— Я до сих пор не понимаю, что произошло, — задумчиво проговорила Медлин. — Вам не кажется, что Роман был просто пьян? То, как он пролил вино, и потом…
— Он не был пьян. — Анатоль подошел к туалетному столику, посмотрел на свое отражение в зеркале. — Мы с Романом ненавидим друг друга с колыбели.
— Но почему?
— Это неважно.
— А я хотела бы понять.
— Если бы только вы могли понять, — еле слышно пробормотал Анатоль.
Медлин подошла к нему, взяла за руку.
— Пожалуйста, скажите мне, — попросила она. Анатоль бросил на нее испытующий взгляд, и ей вдруг захотелось прижать прохладную ладонь к его горячему лбу, пригладить волосы… успокоить его душу.
Казалось, он отчаянно хочет что-то ей рассказать, и не только о Романе… но он опустил глаза и отошел, оставив в ее душе след горького разочарования.
— Я не хочу сейчас говорить о Романе, — сказал он. — Может быть, мы продолжим этот разговор в другой раз.
— Когда? — с горечью спросила Медлин. — Через год и один день?
— Вам нужно знать только то, что вы никогда не должны принимать Романа Сентледжа и говорить с ним. Это ясно?
«Нет, — подумала Медлин, — не ясно». Она хотела было возразить, но на лице Анатоля появилось знакомое непреклонное выражение. Роман Сентледж был просто внесен в список запретов наряду со старым крылом замка и Мортмейнами.
— Вам ясно, мадам? — повторил Анатоль, не дождавшись ответа.
— Да, милорд. — Она вздохнула. Теперь язык не повернется заговорить о более важных предметах — о разладе между ней и Анатолем, о том, как она невольно оскорбила его семью и ранила… если не сердце, то гордость.
Впрочем, если гордость Анатоля и была задета, он ничем этого не показал. Медлин смотрела, как он идет к двери, высоко подняв голову, и развернув плечи… и ее охватила беспредельная печаль. Анатоль всегда будет отстраняться от нее, хранить свои тайны, держать под замком сердце.
Зачем он приходил сейчас? Лишь затем, чтобы объявить новый запрет? И почему застыл у двери, держась за ручку?
Минуты текли. В комнате стояла гнетущая тишина, умирал огонь в камине, догорали свечи.
Наконец Медлин не выдержала:
— Вы еще что-то хотите, милорд?
Вначале казалось, что Анатоль ее не услышал, но затем он негромко ответил:
— Да.
— Чего же?
— Тебя!
У Медлин перехватило дыхание. Она никак не ожидала услышать подобное, но это было так похоже на Анатоля с его грубой прямотой! Ни страстных признаний, ни пылких просьб. Просто слово, которое поразило ее, словно удар молнии.
— Вы… вы имеете в виду… то самое? — дрожащим голосом спросила она, боясь, что ошиблась.
Нет, не ошиблась. Анатоль шагнул к ней, и на его лице желание мешалось с мольбой о прощении.
— На этот раз я не причиню тебе боли, Медлин. Клянусь. Не надо бояться.
Сердце ее бешено колотилось, но не от страха. Казалось, целую вечность она ждала, что Анатоль вернется в ее постель… Только она не предполагала, что это произойдет сегодня — после всех волнений, ссор и кровавых драк, после вечера, когда они были, как никогда, далеки друг от друга.
Когда Анатоль обнял ее за талию и привлек к себе, Медлин положила руки ему на грудь.
— Но… но почему?
— Что — почему? — Он коснулся губами ее виска, прерывисто и учащенно дыша.
— Почему вы этого хотите?
— Потому что вы моя жена.
— Но почему именно сейчас? После того, как мы…
— Ради бога, Медлин, неужели обязательно во всем искать причину? — вырвался у Анатоля не то стон, не то смех. — Сегодня больше никаких вопросов.
И, наклонясь, закрыл ей рот твердыми влажными губами. Этот поцелуй, начавшийся лишь затем, чтобы вынудить ее замолчать, становился все жарче, а губы Медлин помимо воли отвечали жадным губам Анатоля. Давно уже Анатоль не целовал ее так — ненасытно, вбирая в себя ее сладость, обжигая биением распаленной мужской крови. Медлин уже успела забыть вкус его поцелуев и чувственное ожидание, которое посетило ее в первую брачную ночь. Все ее существо трепетало в сладостном предвкушении.
Если бы только Медлин могла отдаться на волю этой упоительной магии! Увы, она все еще размышляла и сомневалась. Что привело Анатоля в ее спальню? Может быть, его подстегнули басни о том, какую великую страсть возбуждают Сентледжи в своих женах?
Или он намерен овладеть ею по той же причине, по какой вручил меч? Потому что так полагается? Первой прервав поцелуй, Медлин отстранилась, открыла глаза и взглянула в лицо мужа, пытаясь найти ответы на свои вопросы. К ее удивлению, комната была погружена во тьму. За время поцелуя свечи почему-то погасли.
Медлин не могла разглядеть лица Анатоля, лишь его смутный абрис был виден в янтарных отсветах догорающего огня. Теперь она понимала, каково было бедной Психее, когда ее держал в объятиях мужчина, невидимый, непостижимый.
Анатоль крепко прижимал к себе жену, покрывая лихорадочными поцелуями ее волосы. Она казалась такой тонкой и хрупкой на ощупь, что он боялся сломать ее. Медлин не отталкивала его, ее тело было мягким и податливым, но в то же время Анатоль ощущал глубинное сопротивление, равнодушие, которое доводило его до отчаяния.
Медлин оставалась все так же холодна, а Анатоль не хотел принуждать ее, особенно после нынешнего вечера.
Он пришел в спальню только для того, чтобы попросить прощения, но, когда увидел Медлин, все рыцарские намерения пошли прахом. Женственные изгибы ее тела так соблазнительно проступали под тонкой белоснежной тканью, волосы цвета червонного золота ниспадали на обнаженные плечи.
Медлин несла красоту, спокойствие и разум в его мир, где бушевали грозы и царствовало сентледжское безумие.
Желание неудержимо нарастало, а в голове звучали слова Мариуса: «Иди к своей жене, пока не поздно»… Анатоль сжал в ладонях лицо Медлин, покрывая его быстрыми горячими поцелуями, сам не зная, чего больше в его ласках — страсти или отчаяния.
Будь все проклято! Он Сентледж, а Медлин — его выбранная невеста. Она должна трепетать от желания при одном его виде. И он добьется этого, черт возьми! Анатоль подхватил жену на руки, и она от неожиданности тихонько ахнула.
Едва не споткнувшись в темноте, Анатоль отнес ее на постель, положил на покрывало, стал поспешно снимать с себя рубашку. В этот миг вспышка молнии озарила комнату, и он увидел широко раскрытые глаза Медлин.
Он застыл на месте, поняв, что чуть было не повторил ошибку первой брачной ночи, когда напугал ее видом своей наготы, овладел ею слишком быстро и яростно.
За ужином он вел себя, словно дикий зверь, зато теперь должен оправдаться в ее глазах и быть настоящим джентльменом. Вся его плоть пылала, изнывая от неутоленной страсти, но он стиснул зубы, и хотя бы отчасти овладел собой. Не раздеваясь, он осторожно вытянулся на постели рядом с Медлин.