С моих губ сорвался тихий вскрик, я поперхнулась вдохом и тут же послушно ответила:
- Да… мой Господин.
Рабыня. Здесь я – рабыня для порочных утех, без права голоса и своих желаний. Собственно, они давно уже стали нашими общими, меня, Джонаса и Джеффри. Тело покорно выгнулось в руках супруга, я прикрыла глаза и прикусила губу, медленно погружаясь в тёмное болото вожделения, пробудившегося от прикосновений Джеффа. Да и уходило ли оно?..
- У-умница, - мурлыкнул он и вдруг отступил, отпустил меня, оставив чувство лёгкой растерянности и разочарования. – Ты должна выполнять всё, что мы скажем, Мари-и, без возражений.
Я замерла, боясь пошевелиться и оглянуться, чутко прислушиваясь к тому, что происходило за спиной. Тихие шаги, шорох, и повелительный голос Джеффри:
- Развернись, подойди и разденься.
На подгибающихся ногах, опустив глаза в пол, я подчинилась. Приблизилась, остановилась рядом с креслом, в котором, небрежно развалившись, сидел Джеффри, и дрожащими пальцами начала распутывать ленточку на шнуровке платья. Плотная, тяжёлая тишина давила на уши, заставляла напрягать слух, улавливая малейший звук. Что всё-таки делал Джонас?..
- Ну, Мари, расскажи, чем вы тут с Джоном занимались, пока я устраивал нашу свадьбу, - с ленивой усмешкой произнёс Джеффри, медленно оглядел меня, отчего жар в теле усилился, и потянулся к бутылке на столе. Плеснул себе вина, тёмного, почти чёрного, пригубил.
Я, справившись с лентами и распустив шнуровку, освободила плечи от платья, потом спустила его с груди. Вдруг вернулся стыд, обливший горячим до кончиков пальцев ног. Рассказать, да…
- Джон… привёл меня в кабинет, - тихим, срывающимся голосом начала я, мучительно краснея от всплывших в памяти картинок. – Он сказал, что… давно мечтал увидеть там меня, на столе, - лицо уже пылало, а внизу живота разливался жидкий огонь, подогревая возбуждение.
Господи, я снова хотела оказаться на том столе, и чтобы Джонас делал со мной все те вещи. Стыд смешался со сладкой истомой, и я задрожала сильнее, стиснув бёдра в неосознанной попытке усилить вспыхнувшие ощущения.
- Дальше, - кивнул Джеффри, его глаза в полумраке комнаты заблестели, и показалось, в них снова плавают золотые искры… - Снимай платье, любовь моя, - напомнил он о своём приказе. – Побыстрее, жена, - последнее слово он произнёс с двусмысленной усмешкой, отчётливо смакуя его.
Поспешно кивнула, потом вспомнила о правилах этой комнаты и пролепетала:
- Да, мой Господин, - и выпуталась из рукавов, позволив невесомой ткани скользнуть вниз, окутать ступни лёгким облаком.
Мне нравилось так называть Джеффри, вдруг осознала, от неожиданности замерев и уставившись перед собой невидящим взглядом. От этих слов внутри всё трепетало и ликовало, готовое подчиниться, в самом деле выполнить любой приказ. Любое желание. Даже самое порочное и тёмное…
- Я попросила сделать мне приятное, - продолжила рассказывать, стоя перед бесстыдным взглядом Джеффа полностью обнажённой. – Как… вы просили, мой Господин, - добавила, невольно сжав кулаки и мелко дрожа.
- Хорошая девочка, - благосклонно кивнул муж и скомандовал. – Подойди и опустись на колени, раздвинь их и убери руки за спину.
Я не понимала, что со мной происходит. Почему я жажду подчиниться, забыв про остатки гордости, забыв вообще про всё. Послушно подхожу ещё ближе, сажусь на пол, как мне приказали – пушистый ковёр был мягкий и не давал замёрзнуть. Раздвигаю колени широко, как могу, открывая себя и показывая красноречиво влажное лоно. Сцепляю руки за спиной и поднимаю глаза на Джеффри… Умирая от желания, чтобы он прикоснулся ко мне, хоть как-нибудь.
- Что ты попросила Джонаса, любовь моя? – мягко продолжил допрос муж, наслаждаясь происходящим. – Что ты хотела, чтобы он сделал с тобой?
Об этом говорила его довольная, порочная улыбка, и отчётливо мерцавшие золотистой дымкой глаза. Не отрывая от меня взгляда, он снял камзол и начал медленно расстёгивать рубашку.
- Я хотела, чтобы он приласкал меня… между ног, губами и языком, - тихим шёпотом, сгорая от пряного стыда и возбуждения, послушно ответила.
Поймала себя на том, что чуть не задвигала бёдрами, вспомнив, что делал со мной Джонас в кабинете. Нежная плоть вспыхнула огнём, требуя внимания, и пришлось до боли стиснуть пальцы за спиной. Я готова была сделать это сама, лишь бы унять голодный огонь, пожиравший изнутри… Но мне никто не давал разрешения на это, и я продолжала смирно сидеть, глядя на Джеффри и кусая губы в попытке удержаться от тихого, беспомощного хныканья.