— Она не осознает всей опасности…
— Прекрасно она все осознает, — перебила Дана Мэйрилин. — Как никто другой. И все же готова рискнуть, за это я очень благодарна.
Даналь нахмурился, сжимая руки на подлокотнике кресла куда снова опустился.
— Вы понимаете, что если Хорваш узнает, то он, не только не моргнув глазом убьет ее, но и не оставит всех нас в покое.
— Как будто он оставил в покое Ара, а заодно и нас. Выжидает, подлый змей, подходящего случая. В таких условиях лучше первыми нанести удар, — не согласился с брюнетом Уэсли.
— Тем не менее бросать в змею камнем, не зная ядовитая она или нет, не самая лучшая идея, — сквозь зубы ответил Дан.
Мэйрилин опустила голову, останавливая свой взгляд на брошенной на кофейный столик салфетке со следами крови. «Одна жизнь не ценнее другой?» — этот постулат был известен ей задолго до сегодняшних событий. Но разве это так? Жизнь Аррона должна быть для нее равноценна жизни незнакомой ей до сегодняшнего дня девчонки? Нет. Она человек, не святая, и жизнь одних для нее будет всегда дороже других, какое бы они положение в обществе не занимали. Все люди равны — что за утопия. Разве жизнь добропорядочного человека равноценна жизни преступника? И что вообще подразумевается под ценой? И кто ее платит? Мэйрилин этого не знала, все, что ее заботило, это то, что жизни ее родных и близких ей дороже всех благ этого мира, и за них она готова отдать свою душу и вырвать из груди сердце. И, если так подумать, это цена, которую она готова заплатить.
* * *
Когда-то этот дом произвел на Брунис приятное впечатление. Конечно, он не мог сравниться своей роскошью и величием, а также размером, с дворцовым комплексом замка, в котором родилась и провела всю свою жизнь принцесса. Но было что-то такое в деталях, что говорило о том, что когда-то в этом доме царила любовь. Уютные подушки на диванах в кабинете главы дома, вставленные в рамки детские корявые рисунки, развешанные в длинных коридорах наряду с полотнами знаменитых художников, вязанное потрепанное временем одеяло, забытое на веранде в кресле — все это было такой мелочью, но отчего-то заставляло сердце Брунис сжиматься. У нее такого никогда не было.
Старик премьер-министр любил свою дочь, она была его единственной семьей. После того, как он умер от ее меча, принцессе было тяжело находиться в этом доме; ей казалось, что сами стены смотрят на нее обвиняюще. Всех слуг по приказу брата убили, их родственникам щедро заплатили, чтобы держали языки за зубами и пригрозили. Теперь поместье опустело.
Брунис под покровом ночи скользнула в дом. Было так темно, что невозможно было разглядеть ничего перед собой. Но это не мешало принцессе. Ее рубиновые глаза давно привыкли к темноте. Она знала, что несмотря на то, что Хорваша сейчас здесь нет, его соглядатаи-стражи, верные и преданные хозяину словно псы, готовые за него умереть, были рядом. Он даже не счел нужным обмануть ее, что это ради ее безопасности они всегда вооружены и не спускают с нее глаз. Зачем, когда и так понятно, что одно слово и Брунис умрет от рук такого же палача.
Вопрос, заданный Мэйрилин все еще крутился в мыслях девушки. Чего она хочет? Руни и сама не знала ответа. Всю ее жизнь за нее решали другие. Просто жить, как просила ее мать перед своей смертью — достойна ли она жизни? Продолжить быть подле брата, такая участь ей не нова и привычна. Нет, Хорваш безумен…. А она сама разве трезва в памяти и помыслах?
Принцесса так и не пришла ни к какому выводу. Пожалуй, ей пока не стоит об этом думать.
Комната бывшего главы дома была самой большой спальней в поместье. Площадью она уступала разве что библиотеке на первом этаже. Именно здесь, прямо на постели покойного премьер-министра, которого приказал убить, и спал Хорваш, когда возвращался, что, однако, бывало, не часто.
Личных вещей было немного. Брунис была знакома с повадками наследного принца Дарданской империи: он не любил бесполезных вещей. Несколько комплектов сменной одежды, оружие, какие-то книги и рукописи, письма, как запечатанные и неотправленные, так и полученные от других людей, не все имена на конвертах были знакомы принцессе. Она сама не знала, что искала.
Стражи внутри дома не было. Она слышала еле различимые голоса с улицы сквозь распахнутое окно. Брунис надеялась, что сегодняшние ее действия, особенно визит в дом генерала останется для всех незамеченным. Но что-то подсказывало девушке, что она тешит себя призрачными надеждами. Тем не менее, отступать уже было поздно.
В кожаном потертом ежедневнике, отсыревшие желтоватые страницы которого были девственно пустыми, Руни заметила на полях где-то в середине странный символ. Что это? Может ли пригодиться? Девушка отогнула уголок листа и оторвала край.