— Не надо благодарности, я еще ничего не сделал и не факт, что смогу тебе помочь. И,- подчеркнул он голосом, — не факт что предложенные мною кандидатуры тебе понравятся. Давай списки и приходи на ужин. Велия будет ждать, — тут Беседующий помолчал и серьезно посмотрел на гостя. — Она любит тебя, ты знаешь.
Эн.герр молча кивнул и, благодарно улыбнувшись и приложив раскрытую ладонь к сердцу, вышел из дома, оставив Беседующего в глубокой задумчивости.
Выйдя на улицу, оглядевшись и не увидев Алика, Эн.герр вспомнил о том, что ему говорил Кастор и направился прямой дорогой к кузнице Стана. Он кивал по пути мужчинам, склонял головы перед женщинами, отвечал на многочисленные приветствия — Эн.герра в клане знали и любили, но мыслями был далеко. То странное чувство, приведшее его в клан, зудело под кожей и не утихало. Как будто разговор с Беседующим был не тем, что нужно. Или, как будто выполнив какой-то пункт из незримого плана, ему предстоял следующий уровень. Эн.герр, пожалуй, впервые за долгое время не мог разобраться в себе: он злился на собственное малодушие и оттягивание момента выбора — спихивая то на Алика, то на Беседующего то дело, которое он должен был сделать сам. Внезапно для себя Эн.герр осознал, что, наверное впервые за всю его сознательную жизнь, он боялся принять решение. Но корни этого страха были ему неясны.
Твердо решив для себя, что вечером после ужина он выслушает Беседующего, Алика и, наконец, составит план поездок по Империи, Эн.герр кивнул сам себе и продолжил путь.
В кузнице Стана было на удивление тихо и пусто и, окликнув мастера, Эн.герр увидел его, сидящего в дальнем углу кузницы у окна, с ветошью в руках, полирующего что-то небольшое на вид.
— Эн.герр, — поднялся мастер, приветствуя гостя.
— Стан, — Эн.герр подошел поближе, протягивая руку для рукопожатия, но оказываясь в крепких объятиях кузнеца. — Любит же клан обниматься, — фыркнул Эн.герр, как кот, которого погладили против воли.
На его реплику крепкий и кряжистый кузнец фыркнул в ответ и хлопнул по плеч так, что не отличавшийся изящным сложением Эн.герр чуть не покачнулся.
— Мира тебе, старый друг, — голос Стана звучал раскатисто и глубоко, — и рад видеть тебя. Тебе Кастор сказал, что я зову тебя, или сам решил навестить?
— Кастор, — улыбнулся Эн.герр, — но даже если бы он ничего не сказал, ты же знаешь — я всегда захожу, когда бываю в клане. Но, — в голосе Эн.герра ярко прорезалось любопытство, — что у тебя есть для меня?
Стан широко улыбнулся и поднял предмет, который так усердно полировал перед приходом гостя.
— Лови, — и кинул его Эн.герру.
Легко ухватив сверкающий предмет в воздухе, Эн.герр с удивлением принялся рассматривать легкие наручи, состоявшие, казалось из сотен тоненьких пластинок.
Не удержавшись, он примерил к левой руке один из них — снабженные легкими и изящными застежками они, как влитые, сели на руку Эн.герра. Он покрутил рукой, разминая, и восхитился ощущением: казалось, наручи были сделаны из тончайшей ткани, а не металла — так легко и удобно они ощущались на руке.
— Попросишь женщин, они сошьют тебе рукава под них, — сказал Стан, с улыбкой глядя, как Эн.герр с удовольствием примеряет наручи.
— Обязательно, — Эн.герр не сводил взгляд с наручей, они, казалось, идеально повторяли контуры руки и практически не ощущались на ней. — Это очень необычное предсказание, — перевел взгляд на Стана Эн.герр. — Я ожидал другого.
— Ты ожидал очередной меч? — улыбка Стана была полна печали. — Нет. Не в это раз. Меч у тебя есть и неплохой, — Стан самодовольно улыбнулся. — Ты же знаешь, меня ведет предчувствие, не предвидение. Я знаю, что тебе пригодятся они больше, чем меч. Но чем, я не знаю, — Стан развел руками.
Эн.герр, не говоря ни слова, похлопал Стана по плечу, и, вынув из кошелька несколько золотых монет с гербом Империи, положил их на стол. Остановил жестом Стана, собирающегося протестовать из-за слишком большой оплаты, и сказал:
— Прими мою благодарность, мастер, — церемонно склонил голову он.
— Пусть ветра ведут тебя и свет не оставит на пути, — ничего не оставалось Стану, как произнести традиционное клановое напутствие.
Они еще некоторое время поговорили ни о чем, но мысли Эн.герра витали далеко от тем беседы. Распрощавшись, Эн.герр пошел бродить по клану, погруженный в свои мысли и высматривая по сторонам Алика, которого, впрочем, нигде не было видно. Логически предположив, что помощник проводит время с матерью и сестрами, он решил не отвлекать его, а присел на небольшую лавочку на краю поселения с видом на долину и, отпустив на волю ветрам свои мысли, погрузился в медитацию, надеясь к ужину прийти в свое обычное, спокойное состояние.
Чрезмерные волнения были не свойственны Эн.герру он традиционно воспринимал мир через призму «делай то, что можешь и будь, то что будет». Беспокойство последних дней было ему несвойственно, и, соответственно жить в таком состоянии ему было трудно.
Отпустив мысли в медитацию и слившись мыслью с порывами ветра, Эн.герр прикрыл глаза. Земли клана были одним из немногих мест Империи, где Советник мог, вот так, отрешившись и закрыв глаза, сидеть один без сопровождения. Он не знал, сколько времени прошло, как в реальность его привела прохладная рука, коснувшаяся плеча. Эн.герр открыл глаза и обернулся, чувствуя себя отдохнувшим и посвежевшим. На задворках сознания после медитации мелькнул образ старого яблоневого сада, мелькнул и пропал так, что Эн.герр не успел уловить суть.
— Герр, — фигура Алика была продолжением теней, опустившихся на долину, его темные, почти черные глаза странно поблёскивали, — ужин у Беседующего скоро.
Эн.герр благодарно кивнул Алику и, одним плавным движением поднявшись на ноги, взглянул в глаза своего помощника, который выглядел непривычно отстраненным.
— Спасибо, Алик. Ты в порядке? — не мог не поинтересоваться Эн.герр, видя, что Алик не задает своих обычных вопросов, которые тот всегда задавал после медитаций командира. Алик знал, что Эн.герр в определенной мере мог управлять своим предвидением и молодого менталиста это всегда очень интересовало, ведь это был первый и единственный случай, известный клану. Алик молча кивнул и, дождавшись, когда Эн.герр направится к дому Беседующего, беззвучной тенью скользнул следом.
На ужин, накрытый в общей комнате в доме Беседующего собралась, казалось, вся его семья. Эн.герр понимал, что это обманчивое впечатление — только детей у Беседующего было пятеро, не говоря уже о многочисленных внуках, а за столом сидело всего то человек пятнадцать вместе с гостями, но шум стоял такой, что казалось, весь клан собрался в этой комнате. Горцы любили праздники и любили собираться семьями, всегда отмечая шумно, весело и с размахом. Велия и две старшие внучки накрывали на стол, самый младший из внуков, десятилетний Ард, помогал женщинам, имея при этом вид надутый и недовольный. Но мужчины только смеялись и подгоняли мальчишку — традиция разделять мужской и женский труд в клане была, но мальчишек часто отправляли помогать женщинам, дабы те росли с пониманием того, как много разного ложится на женские плечи. Эн.герр невольно улыбнулся, вспоминая как его, одиннадцатилетнего, Велия учила сервировать стол под добродушные насмешки старших парней и самого Беседующего.
Увидев их, Беседующий махнул рукой и, показал на одно свободное место рядом с ним. Эн.герр, кинув быстрый взгляд из-под длинных ресниц на закаменевшее лицо Алика, так же стоящего чуть позади него, обернулся и, поймав взгляд помощника, попытался вложить в свой кивок в сторону стола как можно больше мягкости — демонстративное неприятие Беседующим внука его расстраивало, несмотря ни на что.
Алик, не меняя выражение лица и так же демонстративно не глядя на деда, занял себе место рядом с самыми молодыми кузенами на самом конце стола. Его лицо изменилось лишь на то мгновение когда Велия, углядев внука, подошла к нему и, нежно улыбнувшись, тихо шепнула ему что-то на ухо.
Видя лицо Алика, одна из его многочисленных кузин, стала его отвлекать, рассказывая что-то, но на протяжении всего ужина с лица Алика не спадала бесстрастная маска.