Кастор бросил взгляд через плечо Алика и встретился взглядом с Эн.герром. Тот едва заметно качнул головой, и на лицо Кастора набежала легкая тень.
— Ну что ж, — встряхнул головой Кастор, — пойдемте, дорогие гости. Беседующий ждет.
И они пошли. Ведя на поводу лошадей, мужчины шли по горной дороге, ведя беседу. Кастор расспрашивал Эн.герра о новостях из Империи, тот, в свою очередь, интересовался делами клана. Так, за разговорами, мужчины вышли к небольшому поселению. Таких было много в Белых горах — какие то были неподалеку от рудников, какие то — в труднодоступных местах гор, как например местная Обитель Знаний, некоторые, как это, были легко доступны с равнин. Беседующий большую часть своего времени жил здесь, в доме на отшибе поселения с видом на холмы и равнины Империи.
Кастор провел Эн.герра и Алика в гостевой дом, в котором они уже ранее останавливались — точнее, останавливался Эн.герр — Алик предпочитал оставаться у родителей, чей дом так же был в этом поселении. Алик забрал у Эн.герра коня и повел лошадей в конюшню, а Кастор задержался:
— Беседующий просит, чтоб ты заглянул к нему побыстрее. Насколько это для тебя возможно и приемлемо.
Эн.герр кивнул — его планы полностью совпадали с просьбой Беседующего.
— Я освежусь и сразу зайду.
— А, еще, — Кастор в задумчивости потер лоб, — чуть не забыл. Стан просил тебя заглянуть. Сказал, что у него есть то, что тебя заинтересует.
Эн.герр поблагодарил Кастора и, когда тот ушел, в задумчивости пошел умываться. Стан был одним из лучших кузнецов клана, причем наделенный не только талантами кузнеца, но и даром. Дар Стана проявлялся хаотично, он мог выковать вещь и не продавать ее, ждать. И, когда появлялся ее хозяин, Стан это чувствовал. Так Алик на двадцатилетие получил кинжал, на который поглядывали все местные и приезжие воины — тонкий, легкий, чуть длиннее обычного ножа, идеально сбалансированный и выкованный из особой стали, которая практически не тупилась. Алик чуть ли не спал с этим кинжалом до сих пор, чем вызывал легкие насмешки от Эн.герра. Если Стан звал именно его, значит, сделал что-то интересное. И Эн.герр искренне надеялся, что это — не новый меч. Ибо одной из особенностей вещей от Стана было то, что они всегда пригождались. А Эн.герр, хотя и был боевым генералом и не чурался боя, чувствовал, что уже навоевался.
Освежившись, Эн.герр незамедлительно последовал к дому Беседующего, не забыв захватить с собой свитки со списками предполагаемых невест. Причем взял он все четыре — и свиток от Императрицы в том числе. Эн.герр сам не понимал, на что он надеется — Беседующий мог видеть вариации изменчивости, образы будущего, но этот дар появлялся не по приглашению, а срабатывал сам. «Заодно и сам почитаю, что за девушек предлагают мне,» — подумал Эн.герр с усмешкой. Генерал не надеялся, что он сможет жениться по любви, он вообще сомневался — способен ли он на это чувство, но все же хотел оставить себе свободный выбор. И отчасти, поэтому так злился на то, что Императрица решила вмешаться в это дело. И злился, если признаваться себе честно, то и на себя — свое странное предчувствие, что все решится в Нойрат.
У дома Беседующего его встретил Алик, тоже умытый, причёсанный и даже слегка румяный — свидетельство того, что встреча с матерью прошла хорошо. Он молча открыл перед Эн.герром дверь и вслед за командиром зашел в дом.
Дом Беседующего был непохож ни на один дом, который когда либо видел Эн.герр. И, даже заходя сюда не первый и не десятый раз, Эн.герр чувствовал, что улыбка появляется у него на лице. Абсолютно белые стены, яркие подушки и несколько картин — дом Беседующего начинался с его кабинета, где было минимум перегородок и огромные окна, из которых открывался потрясающий вид на холмы и равнины. Эн.герру порой казалось, что если он приглядится получше, то вдалеке, за равнинами, он увидит сине-зеленый отблеск далекого Западного моря. Свет, простор и воздух — дом Беседующего был идеален, с точки зрения Эн.герра. А еще он был домом. Только здесь Эн.герр чувствовал, как перестает давить ему на плечи алый плащ герра и Советника, а порой и вообще ощущал себя десятилетним мальчишкой, впервые оказавшимся в этих покоях.
За столом, стоящим вдоль стены и боком к окну, сидел Беседующий. Увидев вошедших, он поднялся, и теплая улыбка рассекла морщинистой лицо. Беседующий был не то, чтобы особо стар — всего семьдесят лет, для горцев это, конечно, не юность, но они доживали в добром здравии и крепкой памяти и до ста двадцати лет, но и не юн. Его морщинистое лицо хранило отпечаток множества пережитых событий: смертей и рождений, свершившегося и не свершившегося, но походка его была тверда, а взгляд почти черных глаз ясен.
Эн.герр всегда с неким страхом встречал взгляд Беседующего, боясь, что ветра затуманят его взор, сделав яркую черноту как бы припорошенной инеем. И всегда, встречая в ответ взгляд черных, как ночь, глаз, внутренне успокаивался. Еще не время.
— Эн.герр, — Беседующий в несколько шагов пересек разделяющее их пространство и крепко обнял Советника.
— Беседующий, — Эн.герр в свою очередь крепко обнял старика и на мгновение опустил голову ему на плечо. Потом отстранился и улыбнулся в ответ, — рад видеть тебя.
— Взаимно, — усмехнулся в ответ Беседующий и только тогда перевел взгляд на замершего в дверях Алика и спокойно поприветствовал его. — Внук.
— Беседующий, — склонил голову Алик, скрывая выражение глаз.
Беседующий цепко пробежался взглядом по склоненной фигуре Алика, зацепился за плащ, черной волной лежавший на плечах и, закрыв на мгновение глаза, произнёс:
— Ты свободен. Иди, повидайся с матерью, сестрой. Они будут рады тебе, — вымолвил Беседующий, слегка выделив голосом слово «они». Алик кивнул, и, не сказав ни слова, только кинув непонятный взгляд на Эн.герра, вымелся за дверь.
Эн.герр проводил взглядом Алика и почувствовал укол сочувствия в душе — он знал, сколько значило мнение Беседующего для каждого члена клана вообще и для Алика в частности, но… Сделать в этой ситуации он ничего не мог, только, переведя взгляд на Беседующего, сказал:
— Ты жесток.
Беседующий перевел потяжелевший взгляд на Эн.герра, сощурился и неожиданно тяжело опустился на ближайшие подушки лицом к окну.
— Да. Жесток, — он махнул рукой, приглашая Эн.герра присесть рядом. — Но я не могу и не хочу по-другому. Алику пора взрослеть, пора научиться брать на себя ответственность. Ему многое дано, но он… — Беседующий безнадежно махнул рукой и таким знакомым Эн.герру жестом запустил руку в седые волосы и резко откинул их со лба, — тратит время и силы на сопротивление. Разрешает тьме внутри себя разрастаться, тонет в обидах на меня — явных и вымышленных…
— Почему ты все это не скажешь ему? — спросил Эн.герр, на время забывая о своих вопросах и проблемах, слыша неподдельную боль в голосе Беседующего. — Я думаю, он достаточно повзрослел, чтобы услышать тебя. И понять, какое место он занимает в клане. И в твоем сердце.
— Ты думаешь, если он услышит, что он должен быть первым наследником, он обрадуется?- Беседующий скептически посмотрел на собеседника. — Думаешь это то, что заставит взять свою внутреннюю тьму под контроль? Я вот сомневаюсь. Мне кажется, он поймёт свою особенность и будет еще больше потакать своим обидам, тому, что я якобы не уделяю ему нужного времени и отношусь не так, как должен.
— Ему нужно, просто необходимо перерасти это самому. И взять под контроль силу — без этого речи быть не может не только о наследовании клана, но и каком-то изменении моего отношения. Печать изменчивости на нем стала намного сильнее, я знаю, что не ошибся, выбрав ему путь. И, полагаю, должен благодарить отчасти тебя, — Беседующий с теплом в глазах посмотрел на Эн.герра, — твое влияние сильно и ведет его в нужную сторону.
— Мне не нравится, когда ты говоришь обо мне, как об инструменте воспитания своего наследника, — поморщился Эн.герр.
— Пора уже привыкнуть, — откровенно заулыбался Беседующий. — Я использую тебя, ты используешь меня. Но, — Беседующий дружески похлопал Советника по плечу, — это не мешает испытывать к тебе теплые чувства.