– Милорд! Я к вашим услугам!
Кивали удовлетворенно вздохнул, и довольно улыбнулся, поглаживая при этом фамильный артефакт на большом пальце левой руки.
– В таком случае, позвольте пригласить вас в кабинет. Нам нужно переговорить, – маг бросил взгляд на Тасю. – Скажем, через полчаса? Мне необходимо проводить миледи в ее комнаты.
Ниоко с готовностью закивал головой, и вернулся к столу. Локко, который уже опять сидел над своей тарелкой, радостно улыбнулся новообретенному родителю. У сети Лованы, бдительно следящей за развитием ситуации, на сердце почему-то полегчало.
Она, то и дело поглядывая на Локко и лорда, подала всем напитки, чуть не перепутав что кому. Все-таки волновалась сети. Похоже, домоправительница была совсем не против того, что бы Ниоко задержался в поместье.
Лорд Ниоко и сам себя не узнавал. В голове старого ловеласа возникали странные мысли. Возникали, и убегали, спрятавшись, никак не давая лорду схватить их за хвост.
День кончался, все разошлись по своим комнатам. Маг проводил нашу Тасю в ее новые покои, которые она даже не стала изучать. Устала. Устала Тася. Ну, немудрено.
А ведь завтра ее ждало новое испытание. Инициация.
– Боже мой!..Страшно-то как…Страшно, – думала девушка, ворочаясь на новом месте, в новой постели. Уснула она далеко не сразу, и то, спасибо, вспомнила рекомендации мага насчет дыхания. Подышала. Ну что сказать. Помогло.
Как же хорошо, что существует ночь! А все-таки лучше, когда она уходит, уступая место утру. Ночь унесла печали маленькой Самонет, которая увидела, где-то там, далеко-далеко, маму. Мама улыбалась светло и немного печально. Ее лицо постепенно отдалялось и остался только ореол цвета радуги, который держался долго-долго, но в конце концов тоже пропал. Растворился в облаке мягкого мерцающего жемчужного света.
И где-то там, в далеком далеко, промелькнуло и растаяло перо Феникса. Как только оно растаяло, на сердце девочки снизошел великий покой и великое понимание.
Конечно, стоило ей открыть глаза, это понимание подернулось легкой дымкой и тоже тихо растворилось. Однако не смогло забрать с собой чувство покоя.
– Все будет хорошо, – вспыли в памяти девочки слова. Откуда они взялись? Так ли это важно… Только чувство покоя наполнило душу и поселилось в сердце маленькой леди Самонет.
Девочка проснулась, повернулась на бочок, и посмотрела в окно. Она не любила задергивать шторы, и веселый свет раннего утра заливал комнату, не встречая никакой преграды на своем пути.
Самонет лежала, упиваясь первыми солнечными лучами, впитывая их всем своим существом. И первый раз, после ухода мамочки, почувствовала себя легкой-легкой, совсем пушинкой. Пушинкой, готовой взлететь и кружиться в танце утреннего ветерка
Такую легкость и невесомость она ощущала внутри.
Наверное, это было волшебство. Старая боль, свившая себе гнездо в ее маленьком верном сердце, улетела, как птица, вырастившая птенцов.
И девочка поняла, что теперь она может говорить о маме. И может заходить в ее старые комнаты. Конечно, спросив разрешение у Тасси. Смешной такой, с разноцветными волосами и совсем не умеющей обращаться с детьми.
Леди Макони всю ночь мучилась бессонницей потому что никак не могла найти свои капли. Она приняла расслабляющую теплую ванну с успокоительным экстрактом, пыталась считать овец до пятисот. Потом ей надоело. Девушка решила просто лежать и смотреть в потолок. Потолок был довольно высок, и в темноте совершенно не виден. Зато перед ее глазами то и дело возникал нелепый попаданец, оказавшийся сыном известного магического семейства. И ни столько он сам, а вот его синие глаза, полные немого обожания и неприкрытого интереса.
– Вот еще не хватало! – рассердилась девушка, и попыталась отогнать подобные видения и сопутствующие им мысли. Однако оные стояли насмерть, заставляя воображение работать. Таковая работа совсем не нужна была нашей леди Макони. Но что поделать…
И воспитательница оказалась не чужда простым человеческим чувствам и слабостям.
В результате капли нашлись ближе к утру. Пузырек лежал, закатившись по кровать, невесть как туда попавший.
Леди Макони от досады чуть не использовала одно из непринятых в приличном обществе выражений. Девушка потерла воспаленные глаза и зевнула. Как ей хотелось залезть под одеяло и свернуться калачиком, приняв пару-тройку капель настоечки! Да поздно. Через два часа вставать, какие тут капли.
Она нехотя спустила ноги на пол, и, шаркая, как девяностолетняя старушка, потащилась в ванную, волоча за собой халат. Обычно блестящие, волосок к волоску, шикарные волосы леди Макони спутались и висели унылыми тусклыми прядями.