Народу здесь было немало.
Циркачи и театральная труппа; несколько купцов с доверху груженными повозками и собственными охранниками; сами кочевники и воины, и обслуживающие их женщины, да и просто семьи; отдельные путники и горожане; несколько зажиточных крестьян, что ехали в телегах с выращенными овощами, фруктами и птицами, определенно рассчитывая продать их втридорога.
Выглядели они весьма эклектично. Кто одетый по местной моде; кто и вовсе в роскошные ткани и чуть ли не драгоценности. Многие были в ярких хламидах, наподобие греческих и в шароварах. Деревенские, понятно, были попроще, и тоже, глядя на всю эту вакханалию цвета и железных украшений, доставали лучшие платки и обматывали себя на манер цыганок.
Мы с Максом выглядели в этом изобилии откровенно нищими.
Но я крепко взяла его за ладошку, и расспросив, кто здесь старший, двинулась к дому на колесах, на крыльце которого уже пыхтел трубкой весьма примечательный толстяк в изумрудном бархатном камзоле, перевитом кожаными ремешками с клепками и ярко-красных сапогах, обвитых многочисленными цепями.
У него я и узнала цену и поняла, что моих весьма скромных сбережений не хватит добраться даже до крупного города, не говоря уж о столице.
На бурные попытки объяснить, что у нас совсем нет денег, потому что мы бежали из дома как есть, спасаясь от жестокости родственников после смерти мужа, но я могу мыть, готовить, убираться, ухаживать за детьми – да что угодно – вожак лишь отмахнулся. Таких помощников у них и так хватало.
– А целительница?
– Магичка? – он заинтересованно наклонился ко мне и сощурившись, посмотрел в глаза.
– Нет, – я качнула головой, – Травница. И я много могу, но… своими методами. Действенными!
Я с надеждой уставилась на масленные глазки. Но он только поморщился и отвернулся:
– Магичку бы взял. Или шлюху. Но первое ты не можешь, а второе мне не интересно. Мелкая слишком.
Я сердито прикусила губу. Можно подумать, мне интересно!
Черт, я реально обиделась, что оказалась не нужна как шлюха?
Но что же делать дальше? Я уже была близка к отчаянию, как сзади послышалось:
– Травница и в болезнях разбираешься? Кто учил?
Я резко повернулась.
Передо мной стоял…
Хм, Док Браун?
Доброе и чуть безумное лицо, торчащие седые волосы, очки, то ли как у пилота, то ли как у ювелира и вполне викторианский сюртук. В руках у него была куча барахла, которые он куда-то нес.
– Да все понемногу… – ответила я уклончиво. – Умершая бабушка и матушка были целительницами, и пусть мне магию не передали, но знаний – в большом количестве.
– Не передали, говоришь? – он посмотрел с насмешкой, а я нахмурилась. Что имеет-то в виду?
– А куда хочешь попасть?
– В столицу…
– Хм… – дядька задумался, а потов вдруг махнул рукой – Пошли. И сына прихвати.
– К-куда пошли?
– Ко мне в повозку. Эй Тибо, они со мной поедут, я и кормить буду – обратился он к толстяку.
– А платить за двоих еще людей и их охрану кто мне будет? – нахмурился Тибо.
– У тебя, кажется, скоро совсем закончится зелье для усиления мужской силы? – хитро уставился мужчина на старшего, поигрывая бровями. Тут и мне ясно было, кому это зелье нужно, а кто откажется его делать, если что. Толстяк насупился и махнул рукой, отпуская.
Я же настороженно двинулась вслед за новым знакомым.
Мы подошли к довольно симпатичной повозке, похожей на открытое ландо, только напичканное всякими приборами, возле которой паслась ухоженная лошадь и уже был разведен костер. Да и маленький шатер, предназначенный, как я поняла, для сна, уже стоял. Рядом суетился подросток лет тринадцати.
– Это служка мой, Гоча. Такой же найденыш, как и вы. Ну а я Леман Кавтар, – он степенно поклонился и я изобразила подобие реверанса. Похоже, сделала все верно, потому как мужчина благосклонно улыбнулся, – Если не соврала и окажешься полезна – доедете до Имерета.
Подросток зыркнул на нас и скривился, как от боли. И Леман, не оборачиваясь, бросил в его сторону:
– Да не бойся, тебя не прогоняю.
Интересно, как он узнал об эмоциях служки?
– А что мне… делать надо будет? – спросила осторожно, но импозантный мужчина – стариком его язык не поворачивался назвать – только хмыкнул.