Но Стефани пропустила мимо ушей ехидную реплику подруги.
После окончания средней школы она поступила в университет, где получила диплом экономиста, о чем так мечтал ее отец.
Желая, чтобы дочка набралась практического опыта после четырех лет усердного штудирования теории, мама предложила ей поискать подходящую работу с перспективой роста. Мол, почему бы ей не поучаствовать в очередной избирательной кампании сенатора Уэйнрайта, не потрудиться в его команде?
Эта идея пришлась Стефани по душе: она снова попадала в поле зрения Гейбриела Уэйнрайта. Он уже был самым завидным женихом Род-Айленда.
К тому времени ее родители подружились с сенатором и его супругой. Их семьи постепенно сближались: у них нашлись общие интересы. Стефани виделась с Гейбом все чаще.
Оба радовались этим встречам. Порой Гейб порывался отвлечься от обсуждения аспектов избирательной кампании своего отца и заводил разговор о всяких пустяках. Стефани умела поддержать беседу и ни разу не позволила ему заметить в ее глазах всполохи бушующей страсти, раздиравшей ее изнутри.
Затем настал день, о котором она всю жизнь молилась. Перед тем как отправиться на пресс-конференцию, посвященную экологическим проблемам, сенатор вдруг изъявил желание, чтобы его младший сын предварительно проверил заготовленную речь. К несчастью, Гейб куда-то запропастился. До мероприятия оставалось совсем немного времени, около трех часов, чтобы разыскать его любимого отпрыска.
Стефани, единственная в избирательном штабе, .вызвалась найти Гейба. Захватив копию выступления, она поехала домой к сенатору. Обуреваемая дурными предчувствиями, Стефани спустила на воду отцовский катер и повела его к имению Уэйнрайтов, расположенному на побережье; Гейб, проводивший весь день на корте, обычно приезжал сюда по вечерам — кататься на яхте.
Это был довольно прохладный день. Не сумев отыскать глазами его парусник, Стефани воспользовалась биноклем. Но сумела разглядеть лишь рыболовецкий траулер, возвращавшийся к берегу, и какой-то слабенький огонек вдали. Наконец, убедившись, что это яхта Гейба, она завершила свое расследование, повернула катер и поплыла к нему.
Он чистил рыбу.
С тех пор как Стефани познакомилась с ним, это был первый случай, когда она могла остаться с ним наедине.
Стефани потихоньку приблизилась, заглушила мотор, но ее сердце билось так гулко, что она опасалась, как бы он не услышал его… Когда катер и яхта подплыли к берегу и остановились у отмели, Гейб спрыгнул на песок и помог ей спуститься вниз.
Прежде чем сойти на берег, она неожиданно встретила его оценивающий мужской взгляд. Это был взгляд, полный восхищения, о котором она мечтала несколько лет.
— Вас хочет видеть ваш отец. Ему нужно, чтобы вы зашли к нему перед тем, как начнется вечерняя пресс-конференция. — Она протянула ему конверт с речью, но Гейб не взял его.
Его глаза сузились, он сурово поглядел на нее.
Стефани ничего не могла прочитать в этих глазах.
— Моему папаше очень повезет, если кто-нибудь еще кроме вас проявит подобную преданность и верность. Надеюсь, он оценит по достоинству вашу работу.
Неожиданная реплика Гейба расстроила ее. По некоторым едва уловимым признакам она почувствовала, что он недоволен. Но ею, или собственным отцом, или ими обоими — этого Стефани так и не сумела понять.
— Вы не могли бы оказать любезность, открыть конверт и прочитать то, что в нем лежит?
— Нет.
Стефани проглотила комок в горле, услышав его короткий ответ.
— Мне уйти?..
— Нет…
— Вашему отцу нужно, чтобы вы срочно связались с ним.
После долгого молчания он едва слышно проговорил:
— Любопытно, были бы вы столь же преданы мне, если бы я попросил вас об одном одолжении?
Она метнула на него еще один вопросительный взгляд.
— Я не понимаю…
— У вас хватит смелости вернуться к моему отцу и сказать ему, что вы не сумели меня найти?
Если это была своеобразная проверка, то Стефани знала точно, как на деле доказать свою преданность и какую линию поведения ей избрать. Однако потом она сообразила, что поневоле вторглась в глубоко личное пространство, разделявшее Гейба и его отца. И, вполне вероятно, совершила непростительную ошибку. Если это так, все ее мечты могли оказаться напрасными.
Чувствуя себя совершенно несчастной, она повернулась к катеру.
— Хорошо, я вас не видела, — ответила она, а плечи ее подрагивали от волнения.