Лиза с большой охотой влезла в теплую одежду. Когда же посмотрела на себя в зеркало, даже рот открыла. Северная принцесса как есть! Но для завершения образа не хватало головного убора. Хотя, таковое здесь тоже имелось. Ее любимые уши.
А теперь пора и честь знать.
Девушка покинула комнату, спустилась вниз. Днем здесь не так зловеще, даже этот сухостой в центре залы выглядит приемлемо. Да и гоблинов не видно. На улицу вышла также без проблем и сразу зажмурилась. Яркое солнце ослепило. Вокруг царила воистину сказка — снег лежал везде и всюду, замок мерцал обледенелыми фасадами. Оказывается и фонтан есть в форме оленя, но сейчас он напоминает скорее ледяную скульптуру. Интересно, здесь вообще сезоны сменяют друг друга? Лиза прогуливающейся походкой подошла к мосту. Мост-то изо льда! А значит, скользкий…
— Не советую, — послышался скрипучий голос совсем рядом.
Лиза аж взвизгнула, отчего на посмевшего ее напугать, с высокого сугроба сошла кучка снега. Рядом с ней возник лепрекон, старый лепрекон, поскольку уши были покрыты седыми волосами.
— Дворец стоит на скале в окружении таких же скал, — принялся недовольно отряхиваться. — Большая земля отсюда далеко. Заблудишься, простудишься, помрешь, — смахнул последний снег с носа.
— Слушайте, а вы вообще кто такие?
— Мы слуги Его Добрейшества.
— А вас как зовут?
— Горг. Смотритель я и верный помощник Генри.
— И много вас во дворце?
— Много, но мы любим темноту, а еще прятаться. Ты уже познакомилась с Гурчиком? Поваром нашим?
— Да. Этот недоросток, — но тут же прикусила язык, ибо Горг явно оскорбился, — этот поганец меня лизнул.
— Он такой, все лижет, все в рот тянет. Но повар отменный. Только знай, после захода солнца в кухню ни ногой.
— Почему? — даже побледнела.
— Лучше тебе не знать. Я сам как-то зашел, в общем, пожалел.
— Горг, а что это за мир такой? — Лиза еще раз осмотрелась.
— Артикаста, — произнес с некой грустью в голосе. — Мир, из которого в ваш мир в новогоднюю ночь просачиваются чудеса, волшебство. Но в последнее время ни чудес, ни волшебства, а все из-за Клауса. Этот националист проклятый решил, что волшебство для избранных. Для людей и эльфов из Вьюжной долины, а существа Снежной долины, видите ли, мордой лица не вышли.
— А вы что? Тоже любите Новый год?
— Это у вас Новый год, — закатил глаза под лоб, — а у нас здесь круглый год новый год.
— Выходит, ваш хозяин тоже изгнанник?
— Что-то разболтался я тут с тобой. Идем-ка во дворец. Побег все равно не удался.
Пришлось идти обратно.
— Горг, а Горг? — снова пристала к лепрекону. — А что случилось с Олькен?
— Ничего хорошего. Ваша достопочтенная матушка ласты склеила.
— Это я уже знаю. А как именно?
— Все вопросы к вашему будущему супругу. Мое дело за дворцом следить.
— Что-то вы за ним плохо следите.
— Чего? — посмотрел на нее с искренним возмущением.
— Темно у вас тут, елка вон иссохла вся, наверно с поза-позапрошлого года стоит. У меня иногда до марта может стоять, но то от большой любви к празднику.
— Елка не иссохла, она впала в уныние.
— О чем я и говорю, унылая елка какая-то, унылая обстановка вокруг. Где мишура? Где гирлянды?
— Его Добрейшество не терпит всего этого. С определенных пор. И мы тоже, — однако, на ель посмотрел с тоской, значит, лукавит носатый.
— Горг? — хотела было еще вопрос задать, но лепрекон поспешил ретироваться.
Лиза тогда подошла к елке, коснулась рукой сухих иголок.
— Эх, я бы тебя украсила. Месяц бы потратила, — еще раз осмотрела габариты гигантского дерева, — но украсила.
Хотя такое древище без строительных лесов и не украсишь. Высота тут метров шесть, а может и семь.
— Ладно, не унывай, — замела ногой опавшие иголки под развесистые лапы.
Лиза все пыталась сообразить, как сбежать отсюда. А то Его Добрейшество не очень тянет на свой титул. Да, красив, чертовски красив, но взгляд ледяной, а как дыхнет, так кожа лица мгновенно обветривается. В мужья этого рельефного снеговика вот совсем не надо. Лиза мечтала о милом, добром, и главное, теплом спутнике. Интересно, а где обитает Морозко?
Тут перед ней снова возникла голубая сфера, которая на сей раз обратилась бабочкой.
— Опять ты? — махнула рукой, отчего несчастное создание закружилось в воздухе. — Из-за тебя, гадость волшебная, я вчера чуть с жизнью не распрощалась. Кыш отсюда.