Зрение вдруг включилось, словно с глаз сняли шоры, но руки задрожали и вспотели.
Что там говорил Влад Увейро, знаменитый герой войны и путешественник во времени? Чтобы полностью овладеть чужим телом, хорошо бы подраться или заняться сексом. Подраться я уже успела, с муфлей. Толку — чуть.
Дверца скрипнула, я быстро одернула юбки, и ко мне вошел уже знакомый лысый мужчина. Он был одет в длинное коричневое платье, серебряная девятка на толстой цепи болталась на его животе. Теперь я знала, что это мэйн Кастор, священник, который сопровождает меня и готовит к церемонии бракосочетания. Выудила информацию из чужой памяти.
— Эврика, дитя мое, — скорбно произнес он, садясь напротив, и я пошарила в чужой памяти. Эврика? Да, точно, так меня зовут. — Не хочешь ли ты исповедаться?
Я отрицательно покачала головой, зрение тут же расфокусировалось, и я отвернулась к окошку, пока мэйн Кастор не заметил, что его подопечная окосела.
— Тебе выпала скорбная доля, — вздохнул он.
Из того, что я знала, Эврику везут выдавать замуж за сына правителя. Не такая уж тяжкая судьба.
— Твоя душа и девственное тело принадлежат богине, — продолжал вещать мэйн Кастор. — Но ты должна возложить их на алтарь похоти чужака.
Душа, богиня, алтарь… Что за мракобесие? Я еще и девственница? Покопавшись в памяти Эврики, я не нашла опровержений. По большей части она проводила время за шитьем, чтением и молитвами.
— Даже смерть лучше такой участи, — вздохнул священник и уставился на меня колючим взглядом, который я чувствовала кожей.
Вот идиот. Этой Эврике всего девятнадцать. Вся жизнь впереди. Я поперхнулась собственными мыслями, осознав, что никакой жизни у Эврики больше нет. Я ее фактически убила. Когда моя миссия будет завершена, я вернусь на «Арго», а здесь останется лишь мертвая оболочка. Если бы не я, она прожила бы двенадцать часов, а потом зарезала бы своего мужа и покончила с собой. Я забрала ее время, когда она могла бы плыть в лодке, запряженной тройкой водяных лошадей, любоваться видом из окошка и гладить муфлю, которая, похоже, почувствовала, что хозяйке угрожают, и пыталась ее защитить. Грудь сдавило от вины, и я хрипло втянула воздух, пытаясь вернуть себе возможность дышать.
— Бедное дитя, — зловеще продолжил мэйн Кастор, приняв мои хрипы за рыдания. — Твой удел — скорбь и страдания. Но ты можешь их прекратить.
В мою правую ладонь легла теплая рукоять, и пальцы сами обхватили ее. Я покосилась на изящный ножик, лезвие которого было спрятано в кожаный чехол, украшенный завитушками.
— Когда поймешь, что грязь не смыть молитвами, отпусти свою душу. И пусть она вознесется к богине, — предложил добрый священник. — А перед этим — отомсти за поруганную честь.
Вспомнив советы рыжего — в разговоры не пускаться, сразу плакать, — я прикрыла глаза свободной рукой и принялась тихонько всхлипывать.
Мэйн Кастор вздохнул, и вскоре дверка каюты стукнула, закрывшись. Глянув через растопыренные пальцы и убедившись, что священник ушел, я покрутила кинжал, рассматривая завитушки на рукоятке, странно напоминающие математические символы. Спрятав оружие в обнаруженный на юбке карман, размяла пальцы рук. По-видимому, я сразу наткнулась на один из факторов, приведших Эврику к самоубийству, — негативное влияние священника, который отчего-то настроен против ее брака и будущего мужа, в которого, впрочем, уже вселился Влад. Мне осталось лишь встретиться с ним и не путаться под ногами. Тридцать дней, а потом я вернусь на «Арго».
Вина, сдавившая грудь, отступила, и я снова вдохнула ароматы чужой планеты. Пахло водорослями, цветами и чем-то аппетитным, отчего мой рот наполнился слюной: круклями — подсказала мне чужая память. Принюхавшись, я нашла возле корзинки кулек, набитый липкими пахучими кругляшами. Покрутив один из них в пальцах, я попыталась найти информацию в памяти Эврики, которая все больше отдалялась от меня. Я будто листала книгу, страницы которой склеивались или вовсе рассыпались в моих руках. Съедобно — все, что я поняла, но и этого было довольно.
Устроившись на сиденье поудобнее, я закинула в рот круклю и захрустела, жмурясь от наслаждения. Великолепно! Ежедневный паек на «Арго» с соблюдением баланса жиров, белков и углеводов и наличием всех витаминов и микроэлементов был практически безвкусным. По-видимому, Фернанда считала чревоугодие пороком, а потакание порокам не входило в прошивку ее электронных мозгов.