Съев еще несколько шариков, я облизала ставшие сладкими чужие пальцы.
В окошко, свесившись с крыши, заглянул уже знакомый мальчишка. Черные вихры, яркие карие глаза — он напомнил мне брата, каким тот был лет в тринадцать. Если бы Киру в этом возрасте доверили управлять водяными лошадьми, он бы пищал от восторга. Я протянула мальчишке кулек, но он быстро помотал головой и скрылся из виду.
Да, я забрала у Эврики двенадцать часов, но это спасет людей на всей планете. Должно снасти!
Примирившись с совестью, я ослабила шнурки, туго стягивающие грудь Эврики, поступившую в мое временное пользование. Достав из кармана кинжал, подаренный священником, и вытянув его из ножен, попыталась рассмотреть свое отражение в блестящем лезвии.
В первый момент я едва сдержала вздох разочарования. Мы с Эврикой оказались похожи как сестры: те же карие глаза, тонкие брови вразлет, темные волосы и смуглая кожа. Даже грудь размером как у меня — ничего особенного. А я бы не отказалась побыть месяц блондинкой или вовсе рыжей. Глупо, конечно. Это все гормоны, наверняка. Чужое тело, несознательные реакции. Я здесь, чтобы предотвратить вымирание человечества на планете, которая должна получить название Обитель номер девять. А волосы можно и перекрасить, когда вернусь.
Я снова всмотрелась в чужое лицо. Белки карих, чуть раскосых глаз, покраснели, будто Эврика долго плакала накануне. Пухлые губы обиженно изгибались. У меня над правым уголком губ была родинка, в отражении ее, конечно, не нашлось. Лицо казалось наивным и каким-то несчастным. Я попробовала улыбнуться своему отражению в кинжале, и на щеках Эврики появились ямочки. Так-то лучше.
Мы пристали к берегу примерно через час, и я мысленно поблагодарила рыжего за удачно подобранное время подселения: я успела вжиться в чужое тело и даже преисполниться оптимизмом насчет исхода нашей миссии. Поэтому, когда кони неуклюже выбрались на пологий берег, загребая песок лапами, я не стала дожидаться, пока мэйн Кастор откроет мне дверь, и вышла сама. Обойдя сундуки с приданым Эврики, я спрыгнула на песок, бело-розовый и рыхлый, как ряженка. Очень хотелось разуться и погрузить в него пальцы ног, вспотевшие и затекшие в неудобных тесных туфлях, но, судя по лицу мэйна Кастора, который перевалился через борт лодки и уже спешил ко мне, я и так нарушила местный протокол.
— Эва, веди себя прилично, — зашипел он. — Где твоя шляпка?
Он бубнил что-то еще, но я запрокинула лицо к небу и зажмурилась, наслаждаясь теплом. А потом несколько раз подпрыгнула на месте, взмахнула руками, привыкая к чужому телу и низкой гравитации.
Кони фыркали, лежа на песке. Такие грациозные в воде, на суше они превратились в неповоротливых тюленей. Белые шкуры лоснились на солнце, влажно блестели красные гребни и плавники. Мальчишка-возничий нырнул с лодки, войдя в воду без брызг, и вскоре появился на поверхности. Тряхнув головой, отбросил прилипшие к лицу темные волосы. Мой Кир в этом возрасте сделался совершенно невыносимым и бунтовал против моей опеки с отчаянной яростью. Может, потому, что я так и не сумела заменить собой всю нашу семью. А может, я слишком его ограничивала. Этому мальчику доверили везти невесту и управлять лодкой. Наверное, и Кир требовал признания его взрослым.
Загребая одной рукой и отфыркиваясь, мальчик вышел на берег, таща за собой сетку, блестящую серебристыми рыбьими боками, которая, по-видимому, все это время висела где-то под лодкой. Мальчик ослабил узел на сетке, вынул рыбешку и бросил одной из лошадей. Неожиданно широкая пасть распахнулась и поймала рыбку на лету.
— А можно я? — попросила я, не удержавшись.
Мальчик широко улыбнулся и швырнул рыбину мне. Я ойкнула, поймала ее, но скользкое тельце выскочило из моих непривычно узких ладоней и отлетело прямо в физиономию священника.
— Эва! — возмутился он, потирая щеку, к которой прилипла чешуйка.
— Я нечаянно, — пробормотала я, но от своего желания — покормить инопланетного коня — не отказалась. Подобрав юбки, подошла к мальчику, вынула рыбину за жабры и поднесла к лошадиной морде.
— Не бойтесь, — сказал мальчик. — Они не кусаются.
А я и не боялась. Глаза у лошадей были удивительного лилового оттенка и смотрели на меня внимательно и спокойно. Лошадь аккуратно взяла рыбину из моих рук, шевельнув розовыми губами. Потом быстро подбросила ее и, поймав, заглотила целиком.