Ну что ж. Я все еще изредка икаю, но выгляжу уже не как городская сумасшедшая. Можно выходить. Прихрамывая из-за разницы в высоте обуви, покидаю уборную. Чувствую себя как утка. Говорят, Мерлин Монро подпиливала один каблук, чтобы походка была более привлекательной, но вряд ли перепад в десять сантиметров, делает меня соблазнительней.
Тимур и Олег стоят чуть вдали у самой лестницы. Обернувшись на звук открываемой двери, Крамер достает что-то из кармана и протягивает Олегу, тот недоуменно вертит это в руках. Каким-то образом Тимур смог выдрать мой каблук из щели. Все-таки очень сильный, но может быть нежным, вспоминаю я наш последний поцелуй. Но когда я, подгоняемая любопытством, на цыпочках подхожу к ним, у брата пазл наконец складывается.
— Линда, я дам указание, туфли сейчас привезут… Тридцать восьмой же?
Размер моей обуви наметанным взглядом Олег определяет очень быстро. Все-таки первым его бизнесом, когда он свалил из дома, был обувной. Как-то Егор проболтался, что на прощание своим девочкам Олег дарит бомбические туфли.
— Не стоит, своей невесте я способен обеспечить любую обувь самостоятельно, — отрезает Крамер.
— И в чем прикажешь ей ходить сейчас?
— Да ни в чем, — Тимур опять подхватывает меня на руки и идет к двери. — Линда имеет право вообще не напрягать ноги.
— И куда вы?
— Спасибо за приятный вечер, но мы нагостились.
И, распахнув дверь ногой, Крамер выходит на улицу со мной на руках. Гости, которые уже слегка подшофе и наслышаны о нашей помолвке, одобрительно галдят и даже хлопают. От смущения я прячу лицо на груди Тимура, пока он несет меня сквозь эту пусть и немногочисленную, но толпу, в сторону машины.
— Мы правда уходим? — отваживаюсь задать я вопрос, когда мы выходим на парковку за домом.
Пока Крамер разговаривал с Олегом я не вмешивалась, потому что мама с детства мне внушала, что, когда мальчики меряются выясняют отношения, встревать нельзя. А сейчас я все еще не могу поверить, что мы наконец отсюда уйдем.
Тимур же просто кивает и ставит меня на ноги возле машины.
— А как же это… «торгануть лицом» и все такое?
— Что нужно, я успел, — он открывает передо мной дверь, и я послушно забираюсь в автомобиль. Оставаться тут мне не хочется совершенно.
Крамер уже все успел. То есть он не идет ни на какие жертвы ради меня. Это бессмысленно, но я немного расстраиваюсь. Получается, сегодня мой принц как бы не совсем принц.
— Ты отвезешь меня домой?
— Боже мой, ни за что! — отвечает он. — Ты просто обязана раскрыть мне глаза на достоинства современных кинотеатров!
Глава 16
Сказать, что этой фразой Крамер поражает меня, это не сказать ничего.
Первым моим порывом становится категорично отказаться, я, мягко говоря, не в том настроении, но представив, как сижу дома одна и раз за разом прокручиваю в голове сегодняшние унижения, решаю не сопротивляться воле Тимура.
Это, конечно, не извинения за все гадости, которые он говорил или делал, но это явная попытка сгладить мерзкие впечатления от приема, и воспринимать их в штыки глупо.
Кино так кино.
Но прежде, чем куда-то ехать, надо как-то разрешить вопрос с обувью.
Самый простой выход — заехать ко мне и переобуться — Крамер отметает со словами:
— Зря тянешь с переездом. Сейчас бы доехали за пять минут.
Можно подумать, что жить с Тимуром мне стоит хотя бы ради удобства. Я, понимаешь ли, упираюсь, капризничаю…
— Я не так часто ломаю каблуки, — фыркаю я.
В итоге Крамер просто привозит меня к одному из самых дорогих бутиков.
— Меня устроил бы и обычный сетевой магазин, — вздыхаю я, разглядывая вывеску.
Я зарабатываю весьма неплохо, и на обуви никогда не экономлю, но все же местные цены за гранью моего понимания. И, честно говоря, в таких магазинах я чувствую себя неуютно. Мне все время мерещатся пренебрежительные взгляды персонала. Мол, чего приперлась? Все равно тебе здесь все не по карману.
Крамер лишь неодобрительно качает головой.
— Положди, — бросает он мне и обходит машину, чтобы открыть мне дверь.
Только вместо того, чтобы позволить мне выйти из нее, он снова подхватывает меня руки. Очень хочется начать вырываться, потому что на нас смотрят все многочисленные прохожие, и даже таращатся люди на открытой веранде соседнего ресторана. Но и сделать этого я не решаюсь по этой же причине.
— Ты чего? — сердито шепчу ему я.
— Моя мама всегда говорит, что хромая женщина — это пол женщины.