Я не скрываю ни того, что вижу их, ни того, что зла.
Похоже, Крамер замечает, как перекашивает собеседницу, и оборачивается, прослеживая направление её взгляда. На суровое чело набегает тень.
Я демонстративно прохожу мимо, успевая вдохнуть тошнотворный запах духов, которые мне когда-то так нравились, но ими стала пользоваться Кристина. Всё, к чему она прикасается, становится для меня ядовитым. Что удивительно, она не выбросила серьги, которые я ей подарила. И как только они не жгут ей уши!
Я в такой ярости залетаю в ателье, что из-под тонких каблуков того и гляди полетят искры.
Несколькими минутами спустя в зал заходит Тимур и подхватывает с журнального столика, заваленного каталогами, мобильник. Стало быть, в кои-то веки он решил пойти мне на встречу и приехал раньше. Или этот демарш с Кристиной часть его плана по доведению меня до бешенства? Чего он добивается? Какого хрена Крамер притащил сюда эту мерзкую тварь? Он же давал слово оградить меня от этой дряни!
Всё во мне кипит.
Взглядом останавливаю его попытку ко мне подойти. Видимо, вид у меня свирепый, потому что, помрачнев еще больше, Крамер бросает пару слов швее и выходит из ателье.
А я пялюсь на нежное свадебное платье, дожидающееся примерки, и мне хочется схватить ножницы и искромсать его.
В стиле двадцатых годов, с юбкой чуть ниже колена, оно выглядит потрясающе. Мы выбирали его вместе с Тимуром, будучи в хулиганском настроении. Оно садится на мне прекрасно и не требует никакой подгонки. Чтобы я могла его забрать, платье аккуратно упаковывают в чехол в то время, как мне хочется кричать и топтать его ногами.
В тихом бешенстве дома, повесив его в центре комнаты, я заправляюсь коктейлем «От разбитого сердца». Я смотрю на платье и глоток за глотком опустошаю бокал. Обещаю себе, что сегодня последний день, когда я позволила Крамеру меня расстроить.
Он, кстати, не звонит.
Умный.
Понимает, что сейчас я его точно слушать не стану.
Однако, я уверена, что он думает, будто у него есть еще шанс. Я терпеливая, понимающая, шикарная дура. Я многое могу простить, но не Кристину.
И больше я Крамера слушать не стану. Я не собираюсь отступать от решения, принятого месяц назад.
Поэтому в день накануне торжества я Тимура полностью игнорирую за исключением встречи в ЗАГСе.
У нас была запланирована выездная регистрация, поэтому расписываемся мы накануне. Я являюсь в ЗАГС в джинсах и футболке, без макияжа и с дулей на голове, показывая, насколько мне плевать на то, что происходит. Если Крамер рассчитывал, что я сразу поеду к нему, то, едва поставив свою последнюю подпись, я обрубаю всего его надежды:
— Для всех спектакль начнётся завтра, поэтому и правила этого фарса я начну исполнять тоже завтра.
Это единственные слова, сказанные мной Тимуру в день бракосочетания.
Глава 46
День «праздника» становится для меня испытанием.
Слава богу, все это не напоминает классическое торжество, о котором я мечтала в детстве: машина с пупсом на капоте, фотографирование у памятников, выкуп и ресторан. Пусть многим это покажется пережитком прошлых традиций, но я наоборот все это нахожу очень милым.
Сомхадзе же устраивают маленькую домашнюю вечеринку в доме Тимура для родственников и друзей. Все красиво, дорого, но я до сих пор не понимаю, зачем это вообще нужно. Вокруг люди, которых я не знаю, чувствую себя среди них как в дешёвом любовном романе про богатую жизнь.
Правда, почти все мне радуются, особенно новая временная грузинско-еврейская родня. Несколько недоуменно поглядываю на Гио Сомхадзе, он им не сказал, что свадьба — фальшивка? Жестоко. Эти люди держатся за семью и считают главной ценностью. Но пусть он сам и расхлебывает потом кашу, которую заварил.
Моя родня раскололась на два лагеря: братья и те, кого успела настроить против меня Раевская, однако они воспитанно помалкивают. Даже Елена ко мне не подходит.
Я не лучусь счастьем, как положено рядовой невесте, но срывать зло на ни в чём неповинных людях не стоит, поэтому, как заводная кукла, я улыбаюсь, пожимаю руки, делаю ответные комплименты и поднимаю бокал во время тостов.
И ловлю себя на том, что всё же краем глаза слежу за Крамером. Он откровенно мрачнеет с каждым часом. Я ли причина этого, не знаю. Я с ним не разговариваю, уделяя всё внимание гостям.
Подруга, приехавшая меня поддержать, ни о чем не спрашивает, только приподнимает брови каждый раз, когда я меняю курс, видя, что Тимур направляется в мою сторону.
Только одного неприятного разговора мне избежать не удаётся.