… а потом они свернули на бульвар и столкнулись с Драконом наяву. Улыбаясь, он стоял возле скамейки и в упор смотрел на Таню – девочка будто к месту приросла, только мигала часто-часто. Катя запоздало считала шаги до парадной. Нет, никак не успеть. Он все равно окажется быстрее.
–
Танюша, ну что же ты, иди сюда, поцелуй папу!
Танины глаза полыхнули голубым пламенем, да так, что несмотря на страх, сковавший тело, Катя залюбовалась дочерью.
–
Понятно, – процедил Дракон. – Мамина агитация работает. Культпросветработа, да, Катя?
–
Не паясничай. Что тебе нужно?
–
А как ты думаешь, умная ты моя? Явно не на тебя посмотреть.
–
Ты будешь общаться с Таней только после решения суда.
–
После решения суда ты будешь с ней общаться, когда я разрешу. Я тебе экспертизу назначу, истеричка чертова.
–
Давай не при ребёнке, – устало попросила Катя.
–
Нет, именно при ребёнке. Мне надоело. Ты узурпировала права на дочь и манипулируешь мною. Когда я зарабатывал деньги…
–
А когда ты зарабатывал деньги?
–
Тебе будет нелегко, Катюша. Ты даже не представляешь, насколько. Я уничтожу тебя. Растопчу. Ты приползешь ко мне…
–
Ты уже пытался, – неожиданно звенящим голосом произнесла Катя. – Я оказалась тебе не по зубам. Пойдём, – и она крепко взяла Таню за руку.
–
Таню-ю-ша, – вдруг закричал Дракон тонко и пронзительно, – я твой папа, останься! Так нельзя по живому…
–
Успокойся, пожалуйста.
Прохожие оборачивались, дородная женщина с коляской специально подошла поближе, чтобы лучше слышать. Катю замутило, и она крепко сжала Танюшину потную ладошку.
–
Пойдём, мама, – сказала Таня.
–
Ты – исчадие ада, – продолжал ломать комедию Дракон, косясь на прохожих. – Ты совершаешь тяжкий грех.
Катя развернулась и пошла прочь, ведомая Танюшей. Люди смотрели на неё с любопытством. Сзади причитал Дракон, доигрывая свою мизансцену. Только не бежать! Нельзя бежать никогда.
Катя дважды уронила ключи в снег, пока открывала парадную.
24
После каждой встречи с Драконом приходилось собирать себя заново. Первые один-два дня она ходила тяжелая, молчаливая, ничего не ела, только пила кофе, боялась смотреть в окно, подходить к двери, отвечать на звонки. Уезжая из Москвы, она сменила сим-карту, но он как-то узнал номер, и теперь названивал целыми днями, забрасывал пачками электронных писем, в которых угрожал, оскорблял и призывал на ее голову все кары небесные.
Однажды Катя отправила Дракона погулять с Танюшей перед ужином. Стоял погожий летний денёк, в квартире нечем было дышать, а когда она включала плиту, все обливались потом.
Прошёл час, другой, ужин дымился на плите, а они все не возвращались. Телефон Дракона остался в кармане летней куртки, и его вибрация в пустой квартире заставила Катю ощутить неприятный холодок в животе. Обеспокоенная, она переоделась и вышла во двор. В полутьме остывающего города прятался чей-то смех и смущенный шёпот, где-то позвякивала бутылка, на скамейке в кустах сирени звонко целовались. Дракона и Тани нигде не было видно.
Она дважды пересекла двор вдоль и поперёк, и вдруг увидела Танюшу. Двухлетняя дочь невозмутимо шагала по проезду прямо под колёса сдающего назад автомобиля соседа. Девочку водитель, конечно, не видел.
Катя потом не могла вспомнить, как все произошло. Она очнулась, стоя на тротуаре под деревьями и до белизны в пальцах прижимая к себе Таню. От головы к ногам струилась горячая тяжесть, как бывает после пережитого смертельного страха.
Тут же как из-под земли вырос Дракон. В руке у него шипела бутылка минералки.
–
Ты чего, как будто призрака увидела? – спросил он весело.
Катя потом жалела, что не ударила его по довольной физиономии. Вместо этого она выпалила:
–
Идиот, – и быстро пошла к дому.
–
Ты чего, белены объелась?
Он догнал ее и бодро зашагал рядом.
–
Почему у тебя ребёнок в темноте один бегает под колёсами?
Катю душила слепая животная ненависть. Она осознала, что, если бы с Таней что-то случилось, она бы убила его. Отравила. Задушила во сне подушкой. Зарезала большим кухонным ножом.
–
Катя, ты не в себе. Я был рядом. Я все видел.