Драконий взгляд полоснул чёрным пламенем:
–
Мерзкая шлюха! воровка! сука подколодная!
–
А ты – пустое место. Как муж, как отец и как мужчина. Давай. Убей меня.
Кате хотелось, чтобы всё кончилось побыстрее, но она знала: чем дольше она отвлекает на себя внимание Дракона, тем больше времени у Сергея спасти Танюшку. Он должен успеть. Должен. Катя схватила банку с содой, но гладкие стеклянные бока выскользнули из влажных ладоней. Банка лопнула под ногами, запорошив глаза белой пылью.
И тогда Дракон захохотал. Его тело задёргалось, словно в эпилептическом припадке. Он оборвал смех так же внезапно, как начал, и ухватился за рукоятку самого длинного ножа. Лезвие сверкнуло белым. Вот и всё.
Как Дракон бросился, Катя заметить не успела: острие просвистело мимо лица, оцарапав щёку. В приступе сиюминутного торжества он промахнулся и схватил её за предплечье, метя в грудь. Выламываясь из его рук, она плашмя рухнула на пол. Дракон снова занёс нож, но Катя из последних сил рванулась в сторону, хватаясь за эмалевые рёбра плиты, и попыталась встать на ноги. Третий удар достиг цели: левое плечо вспыхнуло огнём. Она захлебнулась криком. Боль отрезвила. Она осознала, что не хочет умирать. Не может. Не должна. Вцепившись в тяжелую решётку плиты, дёрнула на себя – не поддаётся… Дракон легко, как куклу, отшвырнул её в угол к батарее – от боли потемнело в глазах. Это конец. Теперь точно. Левой рукой он сдавил её шею, правой занёс нож…
Время замедлилось, как в кино. Катя увидела: над ней склонились женщины. Она узнала тётю Зою с девчоночьими веснушками на носу. Зоя сжимала кулаки. Рядом застыла статная красивая женщина, до боли напоминающая маму, но не она. Женщина решительно шагнула вперёд – с её скромного платья ручьём стекала ледяная апрельская вода. Прабабушка Елена, догадалась Катя. За спиной тёти Зои маячила белокурая женщина в военной форме – крупная и нескладная, как сама Катя. Неужели бабушка Ольга, Хельга Байер? А четвёртая – худенькая бледная девочка, старательно скрывающая хромоту… Да это же бабушка Таня! “Неужели я уже умерла, и они пришли забрать меня с собой?” – и к ней пришло осознание: они пришли не забрать, они пришли не отдать. Дракон не получит их Катю.
Ослепительный отблеск ударил в глаза. Солнечный луч, отражаясь в помятом медном боку, подмигнул Кате. Тётушкина турка! После падения сушилки она оказалась на полу возле самого её лица.
Тени умерших женщин шагнули к ним, сжимая кольцо. Теперь они его уже не выпустят! По краю сознания стремительно пронеслась фигура мамы – молодой и решительной, держащей сковороду, как щит.
Катя схватила турку и, вскинув тело в последней отчаянной попытке, ударила вслепую. Раздался тошнотворный хруст: кажется, она сломала Дракону нос. Звякнул, выпав из руки, нож. Она ударила ещё раз. И ещё. И ещё.
Дракон обмяк, накренился и шмякнулся на пол, как невыходившееся тесто. Катя вскочила, но тут же зашаталась и сложилась пополам. Её вырвало.
45
По счастливой случайности Сергей оказался не в опорном пункте, а на Среднем проспекте, совсем недалеко от Кати. Он слышал крики и грохот в трубке и знал, с кем его Катя имеет дело. На бегу он мысленно умолял бога, в которого никогда не верил, сохранить жизнь этой женщине – такой смелой и такой несчастной – разрушившей эгоистичный баланс его жизни. Он винил себя за то, что знал, каков Дракон, и ничего не предпринял. Лучше бы сам его убил. А теперь уже поздно.
Задыхаясь, Сергей влетел в парадную. Ему наперерез выкатилась картавая скандальная бабка с третьего этажа:
–
Ой, Сеггей Николаич, как вы вовгемя, я уж вызвала мили… полицию… Что-то навегху неладное твогится…
Он грубо оттолкнул её и, не дожидаясь лифта, рванул по лестнице вверх. Господи, пожалуйста… Не дай ей умереть. Не дай ей умереть. Я ведь так давно ни о чём тебя не просил…
Открытая дверь зияла, как рана, и не предвещала ничего хорошего. В полумраке коридора курилась пыль, поднятая стремительным движением. Зловещая тишина преградила ему путь.
Рука сама собой рванулась к кобуре. “Если… убью его на месте, и будь что будет”. Под ноги бросилось дрожащее, тёплое, живое – Танюшка.
–
Где? – просипел он.
–
На к-кухне.
Сергей втолкнул девочку в ванную и захлопнул дверь. Перед ним, как церковный витраж, тускло светился прямоугольник стекла, по которому паутиной разбегалась трещина. Он бросился туда, не раздумывая. Толкнул дверь – не поддалась. Ударил ногой. Брызнули осколки…
… Катя (живая!) стояла на коленях возле лежащего навзничь Дракона. Левый рукав белого махрового халатика пропитался рубиновым, мокрые волосы закрывали бледное лицо. Она медленно подняла голову и произнесла бесцветным голосом: