Выбрать главу

Во всяком случае, Берн теперь знает, что ей делать с Фиселлой. Она припугнет ее публичным разоблачением и последовавшим за ним позором. Знать бы только с кем на самом деле имеет дело еще. Жрица была очень стара и не обольщалась, понимая, что дело не в своевольной Фиселле де Наль, а в том неведомом могущественном маге, который смог внушить ей нечто другое.

Повидимому Фиссела и тот кто вступил в сговор с ней, решили, что сумеют скрыть от нее, Верховной Жрицы свою интрижку. Пусть так. Но разве от богини возможно укрыться? Берн усмехнулась. Она отдаст Фиселлу Ллос так же безжалостно, как та, в свою очередь, предала ее, отрекшись от их союза. Берн решила, что захватит Фиселлу и пытками вырвет у нее имя мага, который осмелился пойти против нее, Берн.

Итак, она приняла решение. Опираясь на свой жезл, Берн поднялась и, покинув зал Совета, прошествовала длинными запутанными коридорами через анфиладу огромных пустынных пещер, выйдя в грот с нависающим потолком. Из темного угла к ней навстречу двинулся бесформенный силуэт - это была дежурившая у низкой двери молельни жрица. Верховная Жрица жестом велела ей оставит ее одну.

Бесшумной тенью та метнулась к выходу в коридор, а Берн, толкнув тяжелую дверцу, кряхтя, согнулась, чтобы войти в нее. Так и следовало подходить к священному алтарю, перед которым молились Ллос не одно поколение Верховных Жриц.

Молельня больше походила на нору, по ее стенам сочилась вода, камни покрывала бледные пятна плесени. Воздух здесь был затхлым, тяжелым. Как всегда, все это угнетающе подействовало на Берн. От сырости у нее заныли кости. Но ей было не выбирать. Именно здесь Ллос всегда отзывалась на молитвы, подавая свои знаки.

Настраивая себя на благоговейный лад, превозмогая боль, Верховная Жрица торжественно возложила на необтесанный камень алтаря свой жезл. Пообещав себе, что займется собою после и заставив себя не обращать внимание на ломоту в суставах, прикрыла глаза и начала молиться. Она молила паучью богиню, этот источник жизни темных эльфов, простить ей, что не возложила сегодня на ее алтарь обещанной жертвы и милостиво открыть, кто стоит за спиной Фиселлы де Наль.

Но ничего не происходило, а Берн все тяжелее было находиться в гроте - силы уходили, каждый сустав ее тела выворачивало, и она начала думать, что ошибалась в своих умозаключениях. Именно тогда, словно отвечая на ее отчаянный призыв, шар жезла слабо замерцал - богиня услышала ее - и вспыхнул так, что старая жрица закрыла лицо руками, защищая свои чувствительные к свету глаза. Когда же решилась открыть их, то не поверила увиденному.

Вытерев слезящиеся глаза, она озадаченно разглядывала то, что лежало перед ней на алтаре, пытаясь разгадать ответ Ллос. На камне алтаря лежало гигантское паучье яйцо. Что бы оно ни означало, Верховная Жрица поняла, что ей запрещено трогать Фиселлу де Наль. Но как это возможно, чтобы богиня защищала обманщицу? И как это яйцо, означающее будущее паучье потомство, было связано с самозванкой? Пророчество? Все это не укладывалось в голове Берн. Ноющая боль в старых костях мучила и не давала сосредоточиться, а мысль побыстрее покинуть молельню уже не покидала ее.

Но Берн не могла уйти, не убедившись в том, что правильно поняла ответ богини. Но как бы она не старалась истолковать его в свою пользу, у нее это не получалось. Ллос отчего-то связывала свое будущее с Фиселлой. В конце концов, чтобы удостовериться в истинности ответа богини, жрица благоговейно коснулась поверхности яйца. Туго натянутая тонкая кожица его неожиданно лопнула, и оно сморщившись начало опадать, теряя свою упругость. Мутная вязкая околоплодная жижа яйца вытекла на холодный камень. И вот в этой темной лужице уже белесой тряпицей лежало то, что осталось от яйца.

— Всевидящая Ллос, я не хотела этого, ты же знаешь! - в ужасе от содеянного, Берн попятилась от алтаря. - О, прости, прости мое кощунство! Что мне сделать, что бы получить твое прощение?

Она замолчала, прислушиваясь к едва уловимому свисту.

— О, нет! - с мукой взмолилась старуха, тяжело и неловко падая на колени. - Только не это! Ты знаешь, я не перенесу здесь и минуты…

Свист стал резче, громче и Берн поникла.

— Я повинуюсь, - прошептала она.

С этой минуты, что бы вернуть себе расположение Ллос, Верховной Жрице следовало три полные декады Норбонделя находится в молельне, поститься и молиться, не покидая ее.