— Я сегодня при всех надену тебе на руку брачный браслет! Пусть люди знают, что ты ожидаешь наследника! — сказал Фараон, больше думая о другом. Думая о том, как изменится лицо Хетепхерес. Почувствует ли она тоже, что чувствовал он тогда, когда увидел на ее руке брачный браслет Кауба? Забьется ли ее сердце быстрее и чаще? И еще… Он хотел прикоснуться к ней. Провести рукой по горячей коже, ощутить ее запах и вкус… Да. Он увидит ее. Он пригласит и ее, и своего ненавистного брата!
***
15.3
— Что?! — если честно, мне казалось, что я ослышалась. Кауаб только что сказал, что фараон Джедефра приглашает нас на свадебный пир.
Мой муж саркастически усмехнулся.
— Ты не ослышалась. Я тоже удивлен, что нас пригласили. Тем более, что мы нанесли ему достаточно весомую обиду. А по поводу брака, Хентетенка с самого рождения предназначалась Фараону. Кстати, что ты наденешь?
Я не хотела думать о том, что я надену. Отчего-то весть о том, что Фараон Джедефра берет в жену Хентетенку, которая должна родить от него ребенка, царапала меня, словно коварная кошка. Что он в ней нашел? Ну симпатичная, ну стройная…. Но змея же змеей!
— Не знаю… — ответила я по поводу платья.
Кауаб недовольно нахмурил брови.
— Пойдем! Купим тебе чего-нибудь… — сказал Кауаб, прихватив с собой корзину с хлебом и какими-то травами. Он вывел меня на улицу, проведя по узким улочкам, вывел на торговую площадь.
— Что ты выберешь? — спросил он меня, подведя к торговцу, который предлагал различную одежду.
Я окинула взглядом имеющиеся платья и огорчилась, когда среди них не оказалось ничего закрытого. Закрытого — это значит максимально приличного, ибо все остальное надеть было просто невозможно, даже для моего времени.
— Великая сестра Фараона, Хетепхерес! Благословенны будут Ваши дни. Что Вы выберете? — спросил продавец, загорелый и одетый в довольно простое схенти.
Я задумалась, изучая различные платья.
— Я вижу, что Вы не особенно придерживаетесь моды… — заметил мужчина, вытаскивая откуда-то из под полы летящую одежду, расшитую необычными для Древнего Египта драконами и цветами. Эта одежда чем-то напоминала кимоно. Она была сделана не из льна, как традиционная одежда египтян, а из шелка, чем очень меня привлекла и вызвала удивление.
— Откуда у Вас это? — удивилась я, рассматривая предложенную одежду.
— Это привезли торговцы. Я и не думал, что кто-то из наших местных заинтересуется подобным фасоном. Так Вы берете?
Я вопросительно посмотрела на Кауаба. Тот кивнул.
Едва мы пришли домой, как я с наслаждением примерила обновку. Очаровательно! Шелка такого качества не было даже в моем времени! Можно сказать, что я была готова к торжественному пиру. Осталось только сделать макияж и прическу.
Я долго раздумывала, сделать ли мне что-то в египетском духе с яркими тенями или же накраситься так, как я красилась у себя дома — естественно, подчеркивая достоинства и маскируя недостатки.
А что? Я уже не во власти Фараона. Я могу позволить себе что угодно!
И я решилась на натуральный макияж. Волосы, испытывая какой-то внутренний кайф, слегка завила на бигуди и распустила волнами по плечам.
Посмотревшись в зеркало, оценила результат и хмыкнула, заметив довольный взгляд Кауаба. Ну держись, Фараон!
***
16.1
— Приветствуем брата нашего Великого Фараона Джедефра, а так же Визиря Египта — Кауаба! Приветствуем жену его, а так же сестру Великого Фраона Джедефра, Хетепхерес вторую! Да будут дни их благословенны! — возвестил глашатай, открывая передо мной и моим мужем уже знакомые мне высокие двери. Именно в этой зале я впервые увидела Кауаба! И обстановка здесь была такая же… Словно и не заканчивался тот день. Все так же играли музыканты, все так подносились многочисленные закуски и пиво с вином… Нас проводили к тем же низеньким столикам с высокими золочеными стульями, прямо к Фараону Джедефра, и сидевшей с ним рядом Хентетенке, которая будто бы невзначай любовалась причудливым браслетом с правильными геометрическими узорами, сделанными из лазурита — камня, что ценился в Древнем Египте почище наших сейчас брюликов.
— Мы с женой приветствуем тебя, Великий Фараон! Так же приветствуем Вашу супругу, носящую благословенное богами дитя! — Кауаб слегка поклонился, словно издевательски старался соблюсти приличия.
Я тоже хотела поклониться, но к своему ужасу встретилась с бархатом шоколадных глаз. И этот взгляд не просто обжигал, он переплавлял душу и сердце, заставляя забывать обо всем на свете. В этом взгляде, казалось, было все. И боль, и ненависть, и страсть, уживались в нем и забота, и презрение.