Я в ужасе опешила. Джедефра, если узнает, точно меня не отпустит. Вот только, почему он до сих пор не узнал?
— Но почему Вы тогда позволили ему на ней жениться?! — задала я насущный вопрос.
Жрец усмехнулся.
— По той же причине, по которой ничего не рассказал про твои планы, Хетепхерес. Я жрец, и я следую воле богов, предпочитая не вмешиваться в мирские жизни, если того не требуют боги. Сегодня тот день, когда я расскажу Великому Фараону Джедефра правду. Я сделаю это из любви к Египту и его покровителям. Поэтому беги, Юлия, если еще хочешь осуществить свою мечту. Я дам тебе записку для караванщика Акифа. Через несколько часов они выдвигаются в Абу-Роаш, где Фараон Джедефра повелел закладывать пирамиду, для следующего его погребения.
***
Фараон Джедефра почти с ненавистью смотрел на свою новоиспеченную супругу. Та сидела, поджав худые и длинные ноги, словно кошка, в кресле с невысокой спинкой и ножками в виде вогнутых львиных лап. Хентетенка жалобно взирала на брата и мужа, в надежде, что он смилуется, что он пожалеет ее. Однако, Фараон Джедефра никогда не потакал женским слабостям. Даже таким как слезы.
— Ты обманула меня, сестра. — больше утверждал, чем спрашивал Фараон. За сегодняшний длинный день он изрядно устал и был готов на все, лишь бы на часок остаться одному и посидеть в тишине, наслаждаясь пением диких птиц и лаская за ушами прирученную гиену Шуструю лапу. Но нет, он не мог себе этого позволить. Тем более сейчас, когда разве что тот же жрец, что принес дурные вести, его не предал.
— Я… Я хотела, как лучше! Ты же знаешь! Я… Я вижу будущее! И я видела нас, вдвоем! — задыхаясь от волнения и страха говорила Хентетенка. — Я видела, как ты целовал меня! Видела, как надевал брачный браслет на руку! Я и полюбила тебя! Я желала быть рядом с тобой и разделять твою жизнь! Но ты… Ты не хотел! Хотя я старшая сестра твоя! На мне ты был обязан жениться, ведь так предначертано богами! Фараоны чтят чистоту крови!
— Не ты мне предназначена богами, Хентетенка! Твое вранье по поводу ребенка… Якобы моего ребенка — это что, тоже воля богов? Или ты, может быть, хочешь узнать каков будет их гнев? И какой будет мой гнев, сестра!?
— Пощади! Пощади Великий Фараон! — Хентетенка в ужасе подскочила с кресла, упала на колени, обхватив ноги мужа и брата руками. — Я на все готова! Все, что хочешь!
“Все, что хочешь” — эхом отозвалось в и так стучащей тысячами молотков голове. Чего он, Фараон Джедефра, хотел? Хотя бы того, чтобы все, что рассказал ему жрец Тота, хранитель знаний, посетивший его полчаса назад, оказалось ложью. Выдумкой, нелепой фантазией! Подумать только, его женщина, его сестра Хетепхерес, лично заявилась к жрецу Тота. Лично просила его рассказать все ему, Фараону! И о том, что Кауаб готовит восстание, трусливый подлец! И о том, что она сама отправляется домой, так как путь ей указал сам сфинкс, начертав свое божественное послание на старом папирусе! Ну а то, что при обряде, что был проведен над ним, Джедефра, в мастабе, месте его погребения, быть не может такого, чтобы ребенок был зачат от кого-либо, кроме истинной пары, рассказал по доброй воле Хранитель знаний сам! Выходит, что Хентетенка его обманула!? А старый пройдоха жрец не решился сказать об этом раньше, чем он надел ей брачный браслет на руку! А что делать с Юлией? Где ее искать? Он, конечно, может перекинуться соколом….Фараон впервые за вечер улыбнулся, мечтательно вспоминая как Хетепхерес кормила его оставшимся мясом, как пугливо пряталась под одеяло, строя догадки, кто может за ней наблюдать. Даже решила, что это сам Хор явился к ней… Глупенькая. Она даже не предположила, что это может быть тот, кому она особенно дорога…
— Мой Фараон! — резкий окрик вывел его из пучины воспоминаний. Это прибежал запыхавшийся от волнения слуга. — Улицы! Все улицы полны восставшим народом!
***
Если бы в Древнем Египте знали о таинственном знаке “facepalm”, то Фараон непременно его бы сейчас применил. Но, увы! Сейчас он мог только тяжело вздохнуть и, велев Хентетенке оставаться в комнате, Фараон быстрым шагом направился к выходу на улицу.
17.1
С караванщиком Акифом я встретилась, когда уже стемнело. Это был высокий мужчина, черноволосый и серьезный. На загорелой груди у него я заметила медный кулончик, болтавшийся на кожаном шнурке. На кулончике было высечено иероглифами имя богини Семхет. Наверное, такое особое почитание она заслужила, являясь так же Владычицей пустыни…