Птица наклонилась еще ниже, почти к самой моей макушке, что-то вынюхивая.
— Позволь продолжить наш путь. Быть может, какой-то другой путник побеспокоил тебя. Я видел некоторых на Западе… — задумчиво произнес Фараон. — Девушка… Определенно это была женская душа.
***
Птица задумалась.
— Да… Ты говоришь правду… — сказала она, спустя какое-то время. — Я чувствовала женскую магию. Что ж… Я оставлю вас, раз нет вашей вины… — стражница озера отступила назад. Сделала шаг, другой, затем и вовсе растворилась в пространстве, словно ее и не было. Как и озера, очертания которого постепенно таяли, словно сливочное мороженное. Так же таяла и я, выдохнув, и сползая вниз на песок, выскальзывая из рук Фараона.
- Кошмар. — шепнула я, глядя снизу вверх на застывшего надо мной мраморным изваянием Джедефра. Тот стоял, скрестив загорелые руки на животе и с усмешкой глядя на меня бархатом глаз, темных как горький шоколад.
— Я же предупреждал, Хетепхерес…
26.3
Мы пошли дальше. Я парилась в джинсах и майке, но магичить снова не решалась. К тому же Джедефра и старик довольно строго на меня поглядывали, словно с ними шла не взрослая женщина, а самый настоящий ребенок.
— Ээээх. Вот сейчас бы фильм посмотреть. Какую-нибудь сказку… — вздохнула я, вспомнив как обожала раньше смотреть сказки по телеку, забравшись с чашкой кофе или чая на диван под плед. Особенно чешские. Они красочные и все сняты больше для взрослых, чем для детей.
Джедефра удивленно вскинул бровь.
— Не знаю, что такое твой фильм, Хетепхерес. Но если ты любишь сказки, то у нас тоже они есть. Мы их рассказываем нашим детям или же ставим небольшие сценки. Хочешь, расскажу тебе какую-нибудь?
Я согласилась. Надо же было как-то развеять скуку. Старик что-то проскрипел про то, что мы как дети малые, но я его не слушала, обратив все свое внимание на Джедефра. Его мелодичный голос отчего-то успокаивал и завораживал, отчего он очень хорошо слушался, словно говорил профессиональный диктор с радио.
— Когда-то на старой земле Египта, там, где Нил впадает в Средиземное море, жила прекрасная милая девушка… — начал он, а я даже зажмурилась от удовольствия. В детстве мне бабушка сказки на ночь читала, пока я, натянув одеяло до самого носа, готовилась ко сну. — Ее звали Родопис. Безветренны и тихи были дни ее, но случилось несчастье — девушка оказалась похищенной злыми пиратами. Те привезли ее в Царство Фараона, и продали в рабство.
Родопис повезло, потому что ее хозяин был приветливым и незлобливым стариком, который своих рабов баловал и любил, чтобы не накликать на себя и семью свою гнева богов. Девушка отвечала ему взаимной теплотой и скромностью, отчего из-за своего доброго сердца не говорила, что дочери старика и другие рабыни насмехаются над ней. Ведь у Родопис была светлая кожа и прекрасные золотые волосы, которых никогда не видели египтянки. Ее обидчицы день и ночь дразнили ее, сваливая на несчастную девушку всю работу. Она и чинила платья, и пекла хлеба, и пасла гусей. Но несмотря на все тяготы жизни, юная Родопис обожала танцевать. Словно прелестная птичка за танцами она не замечала горестей, вкладывая в них свою душу. Ее танцы как-то увидел ее хозяин. Настолько проникся он талантом девушки, что решил подарить ей прекрасные сандалии. Они были кожаными, с золочеными клепками и цветами. Таких не было даже у самых знатных египтянок.
Остальные рабыни, узнав об этом, еще пуще невзлюбили Родопис. Ведь только у нее были такие красивые сандалии. На праздник танцев и веселья, куда девушка хотела пойти, они не пустили ее, завалив работой. Девушка отправилась на реку стирать белье, когда все остальные горожане пошли на праздник. Родопис выполнила свою работу, однако, намочила свои прекрасные сандалии. Ей пришлось снять их, чтобы вытереть и оставить сохнуть на солнце. Но их блеск увидел сокол, который спикировал и схватил одну из них. Конечно же, это был бог Гор, который решил помочь девушке.
В это время в Мемфисе находился Фараон, который на площади разбирал судебные дела. Он был грустен, оттого, что ему хотелось развлечься сейчас, а не заниматься рутинной работой.
Его скуку развеял сокол, который пролетая мимо уронил прекрасную сандалию прямо на колени к Фараону. Тот поклонился богам, ведь весть от сокола — это была воля Гора. Фараон решил, что сандалия — знак того, что ему настала пора жениться. А жену ему выбрал сам Гор.
Фараон велел отыскать прекрасную владелицу сандалии, но не смог. В Мемфисе не нашлось ни одной красавицы, которой бы она подошла. Тогда властитель приказал снаряжать корабли. В каждом порту, в котором они останавливались, на берег созывали девушек и женщин, которые мерили сандалию. Но никому она не подходила. Тогда в одном из портов на примерку пришли рабыни того самого хозяина Родопис. Они без труда узнали сандалию, но ничего не сказали об этом Фараону. Однако, одна пожилая женщина все же рассказала Фараону правду. Тогда он пришел в дом к Родопис и, увидев, что сандалия ей подошла, тут же на ней женился. И жили они долго и счастливо.