— Я рада, что Ра мои волосы понравились… — прошептала я, смиренно склоняя голову.
— Хетепхерес! — требовательно проговорил Фараон, приподнимая мой подбородок и заставляя посмотреть прямо в его глаза цвета растопленного шоколада. — Почему ты плакала?
Я пожала плечами. Какое ему может быть дело до моих слез? Для него я — вещь. Жертва, которую он принял. Кукла, которой дал имя и в которую хочет поиграть.
— Я же уже не плачу. — ответила я, отводя взгляд.
— Юлия! — мое имя из его уст вызвало толпу мурашек по спине. Я думала, Фараон будет вечно третировать меня этим “Хетепхерес”. — Я хочу знать правду. Не хочу, чтобы та, что разделила со мной кровь, хранила от меня тайны и таила обиды. Видят боги, видят Атон и Ра, что я не хотел причинять тебе зла.
Я всхлипнула. Все-таки у мумии есть хоть какое-то чувство жалости. Хотя о нем он вспомнил только тогда, когда сбрил все до единого волоска.
— Волосы… В моем мире, там, где я жила — это было главным украшением любой девушки. Я берегла их и заботилась о них. Для любой девушки быть лысой — страшнее всего!
— Хетепхерес! — голос Фараона прозвучал жестко. Не надолго мумии хватило. — Ты — жертва Атону и мне. Я принял тебя и нарек по-новому. Простись со своим прошлым и служи мне! Тогда слезы больше никогда не коснутся твоих прекрасных глаз цвета неба.
— Но я не хотела этого! Я не добровольная жертва и ты это знаешь! — прошептала я, но Джедефра услышал.
— Мне все равно. Я тебя принял.
— Но я недобровольная жертва! Ты обязан меня отпустить!
— Нет.
— Боги разгневаются!
— Они допустили тебя в место моего захоронения. Они привели тебя, чтобы ты напитала мое тело жизнью. Я не отпущу разделившую мою кровь и хранящую ключи моей жизни. Смирись, Хетепхерес.
***
3.1
***
Наш спор мог бы затянуться, если бы со стороны импровизированного окна в паланкине не раздался почтительный возглас:
— О Великий Фараон Джедефра, чудодейственно воскресший, подобно Осирису! Прими в дар для сестры своей благовония и украшения, достойные дочери Фараона!
Джедефра приоткрыл шторку окна и забрал из рук слуги еще один довольно увесистый сверток. Я не хотела знать, что там было. Фараон, заметив отсутствие во мне заинтересованности, развернул подарок сам. Внутри обнаружился длинный парик из темных и густых волос с золотыми и красными каменными бусинами, с золотыми кончиками. Я хмыкнула, увидев его. Типично египетский. Такие я видела в музее в Каире, когда еще была в Египте первый раз в детстве с родителями. Но только в музее он был ветхим и потасканным, здесь же полностью соответствовал картинкам из учебников истории. Фараон взял его в руки и, улыбнувшись, осторожно надел мне на голову.
— Теперь я вижу перед собой свою сестру! — возвестил он и протянул мне маленькое зеркальце в золотой оправе, присланное с подарком. Сам же занялся изучением оставшегося содержимого свертка.
Я нехотя посмотрела в зеркало, ожидая увидеть там чучело, и обомлела. На меня смотрела самая настоящая египтянка! Смуглая, с яркими синими миндалевидными глазами и узким изящным лицом, обрамленным густыми и длинными темными волосами, распадающимися на три части — две вперед и одна назад, на спину. Для завершения образа Клеопатры не хватало только типичного макияжа, с подведенными словно углем глазами и бронзовой кожей.
— Хетепхерес! — позвал Фараон и я оторвалась от созерцания себя, отложив маленькое зеркальце. — Руку! — потребовал он.
Я в нерешительности протянула конечность, он же защелкнул на уровне предплечья тяжелый и массивный золотой браслет с выплавленными виноградными гроздьями и анкхом — символом вечной жизни. Следом за ним на моей шее оказалось такое же тяжеленное золотое колье. Я уже было возрадовалась, что мучения на этом закончились, как Фараон потребовал от меня снять мои серьги. Это были любимые гвоздики с капельками-аквамаринами, так подходящими к мои глазам. Серьги мне подарил мой бывший парень и единственная любовь на всю жизнь — Артем. Мы вместе учились в институте, встречались и посещали семинары по истории Египта. Отношения у нас складывались хорошо, мы никогда не ссорились и старались не делать друг другу больно. Мы хотели пожениться, когда закончим институт. Однако, все изменилось, когда Артему предложили работу за границей, в Англии. Меня такой честью не одарили, и учиться мне оставалось еще два года. Вот так наши пути разошлись как в море корабли. Я сама настояла на том, чтобы Артем поехал. Мы обещали переписываться и ждать встречи. Планировали, что я уеду после окончания института к нему в Англию, и вот тогда мы заживем… Но меня на тот момент закрутила круговерть жизни, очень многое поменялось… Остались лишь эти сережки на память. Которые уже вынимал из моих ушей Фараон. Ненавижу. Ненавижу его!