Завибрировал телефон, и я в буквальном смысле слова подскочила. Трясущимися руками я полезла в сумку, и пока я пыталась справиться с замками, бесчисленными отделениями и карманами, молилась Богу. Я практически уверена, что делала это про себя, но не удивилась бы, услышав собственный голос, отражающийся от высоких потолков и узких стен больницы: «Пожалуйста, только не 0715, только не 0715. Господи…»
Весь этот год, что прошел с той злополучной ночи, которую так щедро подарила мне «Сказка», номер заканчивающийся цифрами 0715 ни разу давал о себе знать, кроме одного единственного сообщения:
«С днем рождения, Кукла».
Вот так, никаких тебе нежностей, соплей и прочей, никому не нужной мишуры.
Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы я не сомкнула глаз всю ночь и заснула лишь под утро.
Сейчас руки мои ходили ходуном, и я никак не могла справиться с замком маленького кармашка, в котором всегда лежал мой гаджет. А телефон все звонил и звонил, вибрируя в моей сумке, словно псих. Он заставил мои руки покрыться холодным потом, он завернул мои кишки в узел, он заставил меня трястись. И я уже не о телефоне.
Замок поддался, телефон юркнул в руку. Я повернула его экраном к себе.
Муж. То есть, бывший муж.
Мой собственный выдох оглушительный и рваный, вышел из моих легких короткими толчками. Иконка с зеленой трубкой – вправо:
– Привет, – говорю я. На том конце тихий голос. – Нет, мы не дома. Что ты хотел? Конечно. Да, да, не вопрос. Сонька у соседки, а я в больнице. Нет, нет. Я в порядке. Я… Я тебе дома расскажу. Во сколько ты приедешь?
Мы сидели на кухне, а Соня смотрела мультфильмы в зале. У неё уже был выпускной в детском саду, и это её первое лето перед школой, а потому я разрешала ей ложиться спать чуть позже, чем обычно – ведь она уже почти взрослая. Лишь поэтому в половину одиннадцатого вечера она все еще не спала. Мой же двухнедельный отпуск начинался с сегодняшнего дня. Неплохое начало.
– И все три недели она проживет там совсем одна? – спрашиваю я.
– Не одна. Вожатая и полтора десятка детей её возраста. И это только её группа. Сама понимаешь, лагерь набит битком – сейчас самый сезон. Оксана, – тут он неловко кашлянул, – говорит, что смена подобралась очень хорошая. Ребятишки замечательные.
Я кивнула. Понимаю, конечно, что мнение Оксаны должно было как-то воодушевить меня но, почему-то не воодушевило.
Что же за день такой? Почему всё и сразу, как из ведра? Прямо на голову…
– А если ей там не понравится?
– Мы уже возили её туда. На несколько дней, правда, но она была в восторге. Она рассказывала тебе, помнишь?
– Я помню, помню. Просто, одно дело приехать туда на пару дней и совсем другое – на три недели.
– Ты знаешь Соню. Она контактная, общительная и очень хорошо сходится с людьми.
– Я знаю, знаю… – тихо бубнила я, чувствуя, как по спине снова поднимается мерзкая, холодная испарина.
Именно сейчас я отчетливо понимала – я хватаюсь за Соньку не потому, что она нуждается во мне, а потому что я нуждаюсь в ней. Во мне говорит эгоизм. Мерзкий, жадный и беспринципный. Да, я рассчитывала на две недели рядом с ребенком и моим новоиспеченным кавалером в его новом статусе. Официальном статусе. Теперь, когда мои планы летят к чертям, я чувствую себя так, словно какая-то невидимая сволочь стоит за моей спиной и тихонечко поливает меня из лейки ледяной водой.
– И все-таки, если ей не понравится?
– Заберу её домой.
– Почему – ты?
– Не знаю. Я подумал, что ты тоже захочешь отдохнуть. Нечасто тебе выдается возможность полноценно отдохнуть исключительно ради самой себя? Две недели где-нибудь далеко отсюда, без забот и хлопот. Египет, Турция, Таиланд? – он вопросительно вскинул брови и посмотрел на меня, видимо, ожидая, что я не смогу сдержать улыбки от столь неожиданного, чертовски заманчивого предложения и такой нежной, трогательной заботы обо мне. Но все, что увидел – задумчиво сдвинутые брови и поджатые губы. Он скользнул взглядом вниз. – Марин, это конечно не мое дело, но… – вздох, полный неловкости голос, – может, я смогу чем-то помочь твоему молодому человеку?
Я посмотрела на него:
– Ты врач?
– Нет.
– Тогда, боюсь, ты ничем не можешь ему помочь.
– Ну, я могу позвонить кое-кому. Есть у меня…
– Я видела его лечащего врача – на кретина он не похож.
Все. Начинаю заводиться. Спокойно, Марина. Он не пытается тебя обидеть, он пытается помочь. Криво, косо, но все же от чистого сердца. Вроде бы. Блин, я уже не понимаю, где искренность, а где – вранье.
– Слушай, я… Извини, я не хотела грубить.
– Да все нормально. Я бы в такой ситуации тоже…