– Это бумаги, касающиеся нашего брака – заявление на бракосочетание и подписи в различных журналах, а также твое вступление во владение имуществом.
– Каким имуществом?
– Ну видишь ли, прежде чем подарить тебе свое сердце, я подарил тебе все, что у меня есть. Теперь «Сказка» принадлежит тебе. Давай поторопимся, а то мы можем опоздать на официальную церемонию назначения мэра нашего города.
Я стою перед толпой и слушаю грохот сердца в ушах. Я вижу, как они аплодируют, но гул аплодисментов заглушает мое собственное дыхание. Я опускаю глаза вниз, я смотрю на свои руки и не могу поверить в то, что вижу. Я поворачиваю голову – там, за тяжелым занавесом, обрамляющим сцену, где стою я и еще полтора десятка человек, спрятанные от посторонних, на меня смотрят серые глаза. Не улыбаются, не смеются – они предельно внимательны и сосредоточены. Они следят, чтобы я не выкинула глупость.
– Марина Владимировна, улыбайтесь, – дышит мне в спину круглолицый.
И я улыбаюсь.
Внизу огромная толпа, и она рукоплещет нам. Вспышки фотографов и восторженные крики толпы, а в моей голове одна единственная мысль – они кричит, заполняя всю мою голову, звеня и сводя зубы судорогой:
Что же вы наделали, люди?
Что же вы наделали…
Я смотрю на людское море внизу.
Я весь этот гнилой мир заставлю любить меня.
Я на грани истерики, но плацебо глушит её внутри меня – убавляет звук, поднимает болевой порог, заставляет меня быть равнодушной, чувствуя, как внутри все сжимается и болит. Я с трудом заставляю себя улыбаться.
Они будут задыхаться подо мной и восхищаться. Восхищаться и любить.
Я смотрю за сцену, где Фокусник прислонился плечом к стене и улыбается одним уголком губ, глядя на меня стальными глазами. Главная задача фокусника – отвлечь внимание, и пока вы, раскрыв рты, смотрите на сверкающую сотнями огней «Сказку», он усердно карабкается на трон, чтобы возглавить вас.
И ты будешь смотреть, как я убиваю их, как топчу ногами, и ничего не сможешь сделать.
Глава 10. Хочу, чтобы вы знали…
Хочу, чтобы вы знали – я это сделала не ради вас и не для всеобщего блага. Сделанное – для меня и только для меня. Исключительно из эгоистических соображений.
Бывают такие моменты, когда ты подолгу смотришь в одну точку – мир вокруг тебя становится бесцветным, звуки и запахи исчезают, люди и даже твои собственные мысли растворяются в окружающем тебя воздухе. Ты просто дышишь. В такие мгновения голова твоя абсолютно чиста, прозрачна – там ничего нет. Есть только ты, есть фокус, сосредоточенный в одной точке, и определенный момент. Хотя нет, даже тебя в этот момент в теле не остается. Только пустая оболочка. Наверное, это один из рефлексов – инстинкт самосохранения из тех, что заставляют нас отдергивать руку от горячего. Перезагрузка твоего сознания.
В подобном анабиозе я прожила всю следующую неделю. Я думала, что окончательно и бесповоротно превратилась в животное, но, как оказалось, оскотинивание – сложный, многоступенчатый процесс, с перепадами и ремиссиями. Я ходила, говорила и весьма успешно взаимодействовала с окружающими людьми. Только вот голова была пуста. Максим видел это.
Всю эту неделю в доме было много посторонних людей – группами по три, пять, десять человек, иногда огромная толпа располагалась в гостиной и гудела там, как рой пчел, иногда всего один, да и тот сидел очень тихо и о чем-то секретничал с Максимом наедине. Но неизменным была одна составляющая – две прямоходящие собаки, которые торчали в нашем доме все своё свободное время, коего было предостаточно. И всякий раз, когда я выходила из спальни и натыкалась на их морды, чувствовала, как у них шерсть на холке встает дыбом. Максим видел и это. Максим вообще очень внимательно следил за мной – его глаза держали меня в поле зрения постоянно, и вне зависимости от того, чем я занималась, где бы ни находилась, что бы ни делала, я чувствовала на себе его взгляд. Мне казалось, я – в псарне с бойцовыми собаками, и единственная причина, почему они не бросаются на меня – их очень хорошо кормят. А после истории с галстуком стало еще хуже.
Это случилось на третий день после того, как я узнала о своем замужестве и о глобальных планах «Сказки». Я была в спальне. Я только что переоделась и складывала вещи в шкаф. Закрыв дверцы, я обернулась и увидела лежащий на полу галстук. Я подошла, нагнулась и подняла его. Я вертела в руках серую ленту, скользила пальцами по внутренней поверхности, и представляла, как она касается его рубашки, впитывает тепло его тела, вбирает в себя запах его кожи. Я поднесла галстук к лицу и медленно втянула воздух, растягивая удовольствие от знакомого и такого узнаваемого и совершенно уникального сочетания горечи и сладости, остроты и пряности. Абсолютное совершенство, написанное нотами запахов. Я села на кровать, вертя в руках полоску ткани, и задумчиво смотрела на неё.