Слава богу, что дома его не тормошили. Жив, здоров, работает на заводе, больше им знать о нем ничего не хотелось. Происходили события поувлекательней его конвейера. Например, свадьба Василия и Алены. Невеста сшила себе белое платье из какого-то чересчур прозрачного материала. Дома оно выглядело нормально, а когда приехали в загс, где горел яркий электрический свет, то платье вдруг как бы исчезло. «Только не вздумай возвращаться, переодеваться и прочее, — сказала Алене Тамила, — плохая примета». Алена стояла у зеркала и хохотала как ненормальная. Потом взяла у какой-то свидетельницы большой платок с алыми розами, в нем и стояла рядом с Василием, когда их расписывали. Алену ничто не могло выбить из седла. Если уж она веселилась, то веселилась, не глядя на обстоятельства.
Свадьбу решили устроить скромную, «по карману», но приехали бабушка с Куприяном Михайловичем и возмутились: «Да что мы, хуже всех? Да такое раз в жизни! Нет, нет, мы все берем на себя: свадьба в ресторане, пусть молодые запомнят этот день на всю жизнь».
В ночь перед свадьбой Василий сказал Игорю:
«А ведь я женюсь по долгу чести. Алена ждет ребенка».
Нет, он не убил брата этой новостью. О грядущем ребенке Игорь догадывался, витала в воздухе какая-то спешка, какая-то недоговоренность. Василию он тогда ответил:
«Почему это «Алена ждет ребенка»? Вы оба его ждете, так будет правильней».
«Я люблю другого человека, — сказал Василий, — вот какая ерунда получилась».
Игоря опустошило это признание, и даже не столько смыслом, сколько словами — «ерунда получилась». Да не любит никого Василий, и на ком бы ни женился, была бы та же «ерунда».
«В писатели собрался, а сам глухой», — сказал он Василию.
Василий не ожидал такого заявления:
«В чем же, интересно, моя глухота?»
«Во всем. С одним человеком, значит, ребенка растить будешь, а другого человека любить?»
«Ну-у, — Василий расстроился, — я с тобой как с другом, а ты как старуха. На себя почему не оборачиваешься? Думаешь, я не знаю, с кем ты сидел в парке на скамеечке? Думаешь, мужу Киры Васильевны большое удовольствие мириться с твоим чистым и великим чувством?»
Старший брат и в детстве не щадил его. Но сейчас слова его были особенно невыносимыми.
«Давай, Василий, доживем мирно оставшиеся дни и расстанемся как в море корабли».
«Давай, — согласился Василий, — и ты ко мне в душу больше не лезь».
«Нужна мне твоя душа». Игорь глядел на Василия впервые без прежней зависимости.
«Ханжа, — заключил Василий. — Посмотрим, как ты собой распорядишься, на ком женишься, любя свою Киру Васильевну. Может, это она послала тебя на свидание к своему мужу?»
Самые несправедливые слова — самые убийственные. Как у Василия только язык повернулся: «Может, это она послала тебя?..»
Кира Васильевна, узнав о той встрече, расстроилась ужасно: «Ну как это можно, как это тебе в голову пришло идти в какой-то парк, выяснять какие-то несуществующие отношения?»
«Не мне это в голову пришло, — сказал ей тогда Игорь, — не смог я отказаться».
Они говорили по телефону. Он стоял в будке автомата.
«Многому тебя научили в школе — достигать, преодолевать, — а вот отказываться не научили». Она разговаривала с ним так, будто он все еще был вожатым в ее классе.
«Я сам это постиг, — ответил он, стараясь не показать обиду, — этому нельзя научиться в школе, с этим человек справляется сам: хватает сил — отказывается, не хватает — не отказывается».
«Нельзя думать только о себе», — сказала она «учительским» голосом.
И тогда он как бросился с обрыва в воду:
«Кира Васильевна, вы же не хотите, чтобы я вас разлюбил, отстал навсегда!»
Он не увидел — почувствовал, как глаза ее наполнились ужасом, как она дрожащей рукой повесила трубку. Тайна их отношений стала еще темней. Могла же она сказать: «Дурак» — или: «Я давно мечтаю, чтобы ты отстал, только боюсь тебя травмировать, у тебя сейчас трудный период, вернулся из армии и так далее». Он ей позвонил через день. Трубку снял муж и в ответ на его молчание закричал: