— Пельмень горячий схватила.
Варькина жизнь была полной противоположностью жизни этих людей, собравшихся за столом. Семьи у нее не было, а из родни — одна тетка, державшая ее из милости. И надо же было этой дурной Варьке влететь в историю, родить ребенка. Когда она родила, мы всей группой приходили к окнам ее палаты. Напротив родильного дома был городской пионерский лагерь, и мы там проходили педагогическую практику. Однажды кто-то из наших принес белый халат, я надела его и пробралась к Варьке в палату. Она лежала заложив ладони под голову, бледная и похудевшая, улыбнулась мне и отодвинула к стене ноги, чтобы я села.
— Не вешай нос, Варька, — сказала я ей, — мы выбили тебе через профком материальную помощь.
— Я тетку боюсь, — сказала Варька, — приходи в тот день, когда меня будут выписывать.
Я пришла. И тетка тоже явилась. Она взяла младенца на руки и, когда мы вышли из проходной, направилась с ним к трамвайной остановке.
— Давай возьмем такси, — сказала ей Варька, — у меня деньги есть, мне материальную помощь выдали.
— Лучше бы тебе голову новую выдали, — ответила тетка.
Я так явственно увидела в своих воспоминаниях Варьку, что даже вздрогнула, когда вместо Варькиного лица передо мной оказалось лицо хозяина дома. Муж Анны Васильевны глядел на меня вопросительно, а я ему даже объяснить не могла, что я не на него загляделась, а в свое прошлое.
За столом не стихал разговор. За окном планировали с деревьев желтые листья. Разговор шел о будущей посевной. Дед рассказывал об агрономе своего колхоза, который скоро догробит хозяйство, потому что действует по-правильному, в ногу с наукой и руководящими указаниями.
— Вы, батя, об этом лучше бы без шуточек, — сказал ему хозяин дома. — Как это, поступая по-правильному, да угробить дело?
— А очень просто, — отвечал дед, — только я тебе рассказывать не буду. Никому стариковская наука не нужна, даже родным детям.
— Так уж и не нужна? Всем до единого? — Сын делал вид, что обижается.
Но дед был крепкий орешек, он на эту сыновнюю обиду не поддался.
— Ешь пельмени, — сказал он, — и гостям подкладывай. А меня не утешай, не прикидывайся хорошим сыном. Хороших детей не бывает.
Кем-то был крепко обижен старик: то ли своими детьми, то ли вообще молодыми. Анна Васильевна принесла самовар, стали пить чай, но тут в соседней комнате кто-то из детей разрыдался и все поспешили туда. Только я и дед не тронулись с места, остались вдвоем за столом.
— Ты, значит, Анечкина подруга? — спросил дед.
— Да. Она моя заведующая. Мы работаем вместе.
— Так вот что я тебе скажу, подруга, только ты не обижайся. Ты когда с семейной женщиной дружишь, то на мужа ее в оба глаза не гляди.
Я возмутилась: что он городит, да как такое можно было сказать?! Спросила с вызовом:
— Почему это нельзя одному человеку глядеть на другого?
— Можно, — ответил дед, — да осторожно. Поглядела разок, и хватит.
— Что же мне, глаза закрывать или в угол глядеть? — Я обиделась и отвернулась от него.
— Не сердись, — сказал он примирительно, — молодая ты, зеленая, потому и серчаешь. Вот выйдешь замуж, деток заведешь и уразумеешь, о чем я тебе говорил.
Дед вскорости уехал. Анна Васильевна еще не раз приглашала меня к себе, я изредка бывала, но с мужем ее больше у них в доме не виделась.
Уже два раза по утрам выпадал снег. И хоть он сразу таял и днем было тепло, близкая зима давала знать о себе. Зинаида не забывала обо мне, в один из выходных привела брата Котю. Был этот Котя долговяз, с маленькой головой на тонкой шее и с какой-то капризной обидой на личике. Будто всем он знал цену и каждым в отдельности был недоволен. Прозвище у Коти было Жених, и я знала, за что его так прозвали. Много у него было невест, но только все эти невесты ничего о своем предстоящем замужестве не знали. О своей женитьбе Котя обычно оповещал всех, кроме той, которую избрал невестой. Охотно обсуждал достоинства очередной избранницы с каждым встречным. Когда же девушка узнавала со стороны об этих разговорах, то конечно же негодовала. Одна даже прислала письмо к нам в редакцию: «Если он ненормальный, то пусть ему дадут справку. А то ведь кое-кто слушает его как нормального и может поверить».