- Нет, не прекрасно... - пробурчал Вовка, бесстрастно разглаживая ее плечи, словно лепил статую. - Это ты врешь... Далеко не прекрасно... А я?.. Почему ты не спрашиваешь, как я жил эти годы без тебя? Думаешь, я сразу забыл о тебе? Кажется, нас мало что связывало... Тебе не интересно?
- Не интересно! - отрезала Маня. - И я знаю, что ты прожил все эти годы поистине замечательно! На всю катушку!
- Знаешь?.. Ты ничего не знаешь... И ничего не понимаешь... Какие еще катушки... Чепуха... - прошептал Вовка. - Все такая же... И я тоже ничего не знаю... Это нормально. Так и должно все быть, длиннушка... - Он неторопливо снял с нее халат. - Мы должны были, просто даже обязаны сделать это намного раньше... Теперь нужно наверстать упущенное... И мы его наверстаем... Обязательно!.. У тебя ледяные ноги... Ты что, так замерзла? У нас тепло... Да еще после горячего душа... Успокойся, мышонок!.. Поцелуй меня... Ты не разучилась целоваться за это время?.. За время без меня... Какая же ты длинная, просто фантастика!.. Одни ноги метр двадцать!.. Замечательно... Дай мне вот сюда хотя бы одну коленочку...
Вовка коснулся языком ее груди, и сосок затвердел, приподнялся и таинственным, непонятным для Маши образом заставил ее отчаянно вздрогнуть, перебросив желание в самый низ живота, где внезапно ожила мучительная странная боль...
- У тебя грудь, как у девочки... Ты не кормила?
- У меня не было молока...
- Она меня любит... Точно... - пробормотал Вовка, лаская языком правую грудь. - Смотри, как она меня любит... Не то что ты... И вторая тоже... А тебе все равно...
Он начал ласкать левый сосок, и у Машки вырвался стон.
- Мне больно... Вот здесь...
Она прижала пальцы к низу живота.
Вовка осторожно отвел их, поцеловал, а потом прикоснулся языком к тому месту, где ныло, тянуло, разрывалось на части...
- Мне тоже... - невнятно прошептал он. - Потому что нельзя столько держать себя в рамочках... Это вредно... Когда желание становится законом... Нельзя прожить всю жизнь под контролем своей воли и власти... Есть еще другие законы... Правильные или неправильные, но диктующие иные слова и движения...
Володя прижал Машу к себе, стиснул слишком сильно и грубовато, но почему-то именно так было нужно, и никак иначе...
Мама, ты помнишь: "Только рядом с ним я чувствовала себя настоящей женщиной..."
Он легко, свободно, без всяких усилий поворачивал ее, вертел в руках, словно послушную куклу, игрушку без всякого веса и длины. Так никогда не удавалось накаченному Закалюкину.
Маня задохнулась одновременно от безумия своего страшного поступка и отчаянного, никогда прежде не испытанного желания... Ему было невозможно, нельзя сопротивляться, поскольку тогда будет плохо... Почему и что будет плохо - Маша не понимала. В памяти вдруг забили тревогу слова покойного Зотова... Грехи наши тяжкие... Грехи...
И она провалилась в свои собственные, новые для нее ощущения, словно девочка, впервые попавшая в постель к мужчине...
12
Они несколько раз замирали, затихали, отодвигались друг от друга... И снова - Маша давно сбилась со счета - возвращались к самому началу, к исходной точке, чтобы опять рвануться от нуля... Казалось, так будет длиться вечно, потому что совершенно непонятно, на сколько у них хватит сил. Подремав несколько минут, Володя вновь осторожно касался Машкиной груди и бормотал свое излюбленное:
- А ты любишь Вовку меньше, чем она... Смотри, как она меня любит...
И они заново, в который раз, прилипали друг к другу.
- Еще... - неожиданно вырвалось у Маши.
Она смешалась, испугалась своих темных желаний и закусила губу. Хорошо, что темно...
Вовка приподнял лохматую темную голову.
- Дай мне минут несколько, длиннушка... - прошептал он. - И я вернусь... А пока можешь меня погладить... Это не возбраняется... "Мы все начнем сначала, любимый мой... Итак..."
Солнце ударило в глаза слишком неожиданно и резко.
Маша крепко зажмурилась и отвернулась лицом к стене. И вдруг со страхом вспомнила, где и с кем она находится и что произошло этой ночью...
Маня стремительно повернулась: Вовка стоял у окна, раздвинув шторы, и безмятежно любовался ярким назойливо-синим днем.
- Не люблю никуда и никогда спешить, - сказал он, не поворачиваясь. - В принципе жизнь, а любовь особенно, требует настоящего осмысления и глубокого постижения. Иначе эмоции захлестывают и в какой-то нехороший момент стирают тебя в порошок. Если, конечно, они имеются в наличии. А моя половина всегда живет под одним и тем же девизом: давай сделаем это по-быстрому. Да не только это, вообще все: покупки на рынке, уборка квартиры, занятия с ребенком...
- Ты знаешь, - удивленно сказала Маша, - твоя жена удивительно напоминает моего бывшего мужа: он чересчур деловой и занятой, чтобы тратить много времени на такие пустяки, как...
Маня покраснела, стушевалась и замолчала. Вовка повернулся и взглянул на нее.
- Тогда неплохо бы их познакомить, - серьезно сказал он. - А вдруг они подойдут друг другу на всю оставшуюся жизнь? Это и будет решением вопроса.
Маня смутилась еще больше.
- Я давно понял нелепость утверждения о притяжении разных полюсов. Жить вместе могут только похожие, близкие по настроению люди, с одними и теми же вкусами, подходящими увлечениями и взглядами на мир. Во всяком случае, у меня это именно так, а не иначе. А у тебя?
Маша пожала плечами.
- Я не задумывалась об этом... Да и потом... - Она снова смешалась. - У меня просто не было поводов сравнивать и анализировать...
Вовка усмехнулся и сел с ней рядом на кровать.
- Ты, кажется, выпала из обоймы? Из своего привычного содержания и ритма... Тебе понравилось? По-моему, получилось хорошо... Даже очень...
Ну и самомнение у Любимова...
Маша посмотрела в стену. Какие у них мерзкие обои... Наверное, тоже второпях выбирала его жена...
- Ну, ладно, не буду, извини... А мне, понимаешь ли, надоело быть санитаром со шприцем... Моя жена знает четырнадцать или пятнадцать языков. Не таращи глаза, это правда. Весь смысл ее жизни заключается в изучении новых и новых языков. Я ее спрашиваю: зачем тебе столько? Не пора ли остановиться? А она отвечает: мне скучно! Ей скучно все остальное: скучно готовить, стирать, убирать, скучно растить ребенка, ходить в театры, ездить отдыхать... Ей скучно все, кроме дурацкого изучения иностранных языков! Какой-то бред! - Вовка вытянулся рядом с Машей, уткнулся носом в ее волосы и закрыл глаза. - Видишь ли, у нее от природы феноменальная память: ей не надо ничего повторять и заучивать, а достаточно глянуть на страницу словаря один раз, чтобы запомнить все, что там написано. Это редчайшее копирующее, фотографирующее устройство, а не женщина. Отсюда пятнадцать языков. А скоро будет восемнадцать. Или двадцать один.
Володя медленно провел пальцем по Маниному носу.
- Все такой же... Задранный кверху... Я ей сказал: ты, милая, попадешь в дурдом! Это так просто не закончится. А ее феноменальная память! Это же парадокс! Узкая специализация! У нас дома никогда не заперта дверь, если она уходит последней. Сколько раз она теряла ключи!.. Да она вообще теряет все подряд, кроме знания иностранных языков. Она сидит, никому не мешает, примус починяет... Ленивый поток сознания... Если бы не Сашкина жена... Я давным-давно сделал ей комплект ключей. Галке приходится постоянно следить за нашей квартирой и вечно запирать нашу дверь. Иначе нас бы обворовывали семь раз в неделю и вынесли бы все подчистую, оставив одни голые стены. - Он засмеялся, и Машка снова приковалась взглядом к его темному зубу. - А так что ж... Дама вся из себя красивая, умная... Не голова, а Совет министров, денег невпроворот, все издательства зовут к себе наперебой... Только вот жить с ней невозможно... Не моя группа крови... Что ты желаешь на завтрак? Если мне не изменяет память, чай и сухофрукты? Но твоя радость от "Липтона" была бы неполной без любимого шоколада "Россия"... Ты сладкоежка.