Пес вцепился в ухо Свистуньи, пытаясь его отгрызть, а она мертвой хваткой ухватила его за загривок и метелила, как крысу. Он было пошатнулся под таким натиском, но, изловчившись, вывернулся из-под нее и изо всей силы зажал зубами ее переднюю лапу. За звуком, похожим на колющийся лед, последовал неистовый вой, но сука выдрала лапу — клочья шерсти теперь торчали на ней в разные стороны, как лохмотья порванной плетеной веревки. Свистунья зашаталась, а пес, толкнув, повалил ее на спину. Живот Свистуньи остался без прикрытия, и пес тут же принялся раздирать его чуть ниже ребер, а она лишь неистово царапала воздух задними лапами. Однако в этот момент открылось горло пса, и клыки Свистуньи быстро нашли на нем смертельную точку. Было ясно, что, пока пес не истечет кровью, Свистунья зубов не разожмет.
Наконец соперник рухнул, но Свистунья все держала его за горло, точно впившийся огромный клещ. Потом она с трудом встала, держа на отлете сломанную переднюю лапу. Из ее живота в песок и опилки ринга обильно лилась кровь. Безудержные крики и свист наполнили залу, как морской прибой, и Крауч услышал одобрительные возгласы из угла, где разместилась компания Бекингема.
Помощник осторожно накинул поводок на Свистунью и быстро осмотрел раны, потом, переведя взгляд на Крауча, безнадежно покачал головой. Крауч вздохнул, смирившись с неизбежным, и услышал у самого уха голос Брадлоу:
— За такой выигрыш можно купить дюжину первоклассных сук.
Крауч дал знак помощнику, чтобы тот прикончил собаку, и подумал, что, даже будь у него их сотня, ни одна не сравнилась бы с молодчиной Свистуньей, и если уж говорить начистоту, то он привязался к ней и хотел, чтобы в скором времени она родила щенков. То, что ей придется умереть как раз перед новым рискованным делом, показалось Краучу дурным знаком.
Он собрал полученные за Свистунью деньги в кошель, спрятанный у пояса, и ушел с ринга вместе с Брадлоу. Следом за ними, как ходячая печка, тяжело ступал Корнуолл. Все трое вышли из игорного заведения, расположенного на задах Королевской биржи, и остановились, вдыхая сырой, холодный воздух. После гвалта вокруг собачьего ринга улица показалась им беззвучным колодцем. Крауч хотел пойти на постоялый двор у ворот Олдгейт, в нескольких минутах ходьбы от Корнхилл-роуд, но Брадлоу поманил его в другом направлении со словами:
— Нам нужно тихое местечко, а там слишком много глаз и ушей. Я знаю подходящий дом.
Он повел Крауча на юг по Сент-Ботолф-стрит к верфям у Лондонского моста. Его покрытая шрамами бритая голова то и дело вертелась в разные стороны, чтобы вовремя заметить головорезов в переулках. Позади шел Корнуолл, положив руку на рукоятку большого кинжала. В начале Львиной отмели из тени выступил какой-то человек, закутанный в плотный плащ, и приблизился к ним у самого пирса. Крауч насторожился, ожидая, что Корнуолл сделает какое-то упреждающее движение, но Брадлоу взял его за руку со словами:
— Не волнуйся, Сэмюэль, это наш новый компаньон.
Человек в капюшоне кивнул, и Крауч убрал руку с пистолета, спрятанного под плащом.
— Он аристократ, наш молодой друг мистер Торнтон, — громким шепотом сообщил Брадлоу и неприязненно хмыкнул, на что Торнтон отреагировал едва заметным смешком, больше похожим на резкий выдох.
Все последовали за Брадлоу в дешевый домишко, прилепившийся к докам, который построили уже после лондонского пожара. Дверь им открыла старая сводня и жестом пригласила войти. Внутри за просторным столом, уставленным едой и питьем, сидел Бейкер, бесстрастный человек с лицом мертвеца, широко известный как большой мастер пыточного дела. Про него говорили, что он и самого папу заставил бы выдать имена своих бастардов. Крауч на мгновение замешкался у двери. Бейкер и раньше казался ему омерзительным, но в последнее время он заметил, что Бейкер всегда появляется там же, где и Брадлоу.
Отодвинув большой деревянный поднос с мясом, Крауч достал из карманов карты и документы, которые и разложил на столе. Остальные его сообщники уселись на противоположном конце, и Крауч молча их разглядывал. «Точно четыре всадника Апокалипсиса, — подумал он, — и ведь у каждого имеется свой талант убивать». Он перевел взгляд на лицо молодого человека, отметив его тонкие черты. Где-то он его раньше видел. Одет молодой человек был в дорогое платье, слишком богатое, чтобы принадлежать дезертиру или обычному уличному бандиту.