Пленный мальчик взглянул на Крысенка со своей лежанки на полу. Одними губами он осторожно, но явственно произнес: «Помоги».
Юнга скосил глаза на лицо Бейкера, но веки у того все еще были опущены, а одна рука плотно зажимала рот, не давая остаткам тушеного мяса выскочить из пищевода. Словно молния, Крысенка пронзила мысль: утащить мальчика и ждать помощи команды. Но первое правило на корабле — это быть глухим и слепым по отношению ко всему, что делают пассажиры.
В этот момент Бейкер открыл глаза и поразился невесть откуда взявшемуся Крысенку. Заметив бутылку мадеры, он потянулся нетвердой рукой, чтобы взять посланный ему подарок. Его пальцы, холодные и лишенные мозолей, напомнили Крысенку про рыбу на бочке с мукой.
— Это от капитана? — прохрипел Бейкер.
Крысенок кивнул и показал жестом, что вино надо выпить. Бейкер откупорил бутылку и вылил в рот немного вина. Проглотил, весь передернулся и попросил:
— Дай-ка мне вон то одеяло.
У Бейкера под ногами как раз лежало тонкое стеганое одеяло, упавшее с его беспокойных плеч. Но Крысенок решил подать вместо него совсем другое одеяло — то, которое он сам недавно очень ловко свернул в тугой валик. Одеяло развернулось, и изнутри вывалилась гниющая рыбина, предназначавшаяся Брадлоу. Ошметки лежали на полу в виде студенистой каши, кишащей червями, быстро расплодившимися в тепле. Зловоние поднялось и заполнило ограниченное пространство, точно в незасыпанном похоронном рве.
Неожиданный крен корабля выбил бутылку из рук лондонца, и она, как бешеная, покатилась назад, разбрызгивая по доскам пола остатки темной жидкости. Бейкера, проклинающего всех и вся, начало вновь рвать в ведро.
Он дико стонал, кашлял и скрежетал зубами. Но тут корабль принял мощный удар волны прямо в борт и сильно дернулся, сбросив Бейкера с бочки. Тяжело дыша, несчастный упал на накренившийся пол и начал рвать на себе волосы. Когда он вновь взглянул на Крысенка, от его былого самообладания не осталось и следа. Юнга и раньше видел такой взгляд — морская болезнь день за днем, час за часом доводила некоторых сухопутных бедняг до умопомешательства.
Когда судно накренилось на левый борт, Бейкер с трудом поднялся на ноги и, откинув висящее одеяло, двинулся вперед. С отчаянием огляделся. За ним с удивлением, но молча наблюдала команда, едва освещенная бешено качающимися фонарями.
— Воздуху... дайте мне воздуху...
Его с силой швырнуло к подножию фок-мачты, где он выпрямился, крепко ухватившись за деревянный столб обеими руками.
— Мне надо наверх, — попросил он, и у него подкосились ноги.
— Там шторм, приятель. А тебе придется идти по открытой палубе, — крикнул плотник, обнажив коричневые зубы.
Заметив, что Крысенок рядом с ним умело балансирует при каждом крене корабля, Бейкер ткнул в юнгу пальцем и закричал:
— Вот он пусть отведет меня на палубу! — С этими словами он так рванул ворот рубахи, что зацепил ногтями лицо. — Отведи... меня... на палубу! — завопил он, и его снова вырвало прямо на собственные башмаки.
От середины судна до лестницы, ведущей наверх, было семнадцать шагов. Времени вполне достаточно, чтобы Крысенок успел взять кусок веревки и спрятать под рубаху, чтобы привязать себя к спасательным леерам, уже протянутым вдоль фальшборта. Если человека, особенно не привыкшего к морю, не привязать крепко к такому канату, его, скорее всего, смоет волной. Крысенок кивнул и жестом показал Бейкеру, чтобы тот шел за ним.
Хотя решетку люка над лестницей загодя покрыли промасленной холстиной, палуба вокруг лестницы была вся мокрая, поэтому при следующем наклоне судна вперед в килевой качке оба, и Крысенок, и Бейкер, поскользнулись и больно ударились о ступеньки. Бейкер подтолкнул юнгу, чтобы тот быстрее забирался на лестницу, и, несмотря на шторм, сам довольно быстро распахнул крышку люка. Юнга вылез на верхнюю палубу и подождал, пока судно не наклонится в подветренную сторону. Используя эти секунды, он быстро проскочил к левому фальшборту и привязался к бортовому лееру скользящим узлом.
Вскоре за Крысенком показался и Бейкер. Он выбрался на вздымающуюся палубу, и ветер плеснул водой прямо ему в лицо, на мгновение ослепив. Тут корабль начал заваливаться на правый борт, и Крысенок заметил, как глаза Бейкера наполняются ужасом при виде сквозь ванты и прочую оснастку — впервые в жизни — огромной массы черной воды, которая то вдруг скатывается в глубокие впадины, то вновь поднимается громадами, сметающими все на своем пути. В панике Бейкер вцепился в спасательный леер на правом борту.