— Потому и Змееуст, что колдун, — услышала я тихий переговор мужиков.
О чем они? Я не ведаю и не придаю толку.
— В торговых делах я помогу вам, — он оглядел всех суровым взглядом. — Но только на первых порах, а не пожизненно. Дам вам разгон в два года.
— А зачем нам торговец с Иными? — выкрикнул кто-то из толпы. — Иди к византийцам! Наши труды за границу сбываешь, скоро и народ свой придашь!
Что? О чем он? Почему я узнаю о родном человеке самая последняя?
— По землям половцев ходишь, много ли ты наших из их рабства спасаешь? — поддержал зычный голос.
Опять брата в чем-то обвиняют. И только часть мужчин понимают о чем речь идет, потому и молчат.
Из шепотков и криков я поняла, что брат мой — купец, который торгует не только со славным народом. Его охват идет и на близлежащие к границам земли. Но чем он не нравится люду? Тем что с нерусями знается? Нормально относится к не христианам?
— Бога своего продаешь! Не пороч церковь, нехристь!
— А славный народ всегда от своих друзей отворачивается?! — грозный окрик Радима прервал возмущенные крики. — Вы сдохнуть хотите и детей своих похорить или будете пытаться жить?!
Его голос, заполненный силой, прокатился над головами людскими и столько мощи в нем было. Народ перестал говорить, замер, превратился в слух. Открыв рты, он начал слушать.
Слово взял Ярослав.
— Мое дело — предложить. Насильно мил не будешь. Могу сказать что ваши труды за границей, высоко ценятся.
Люд опять загудел. Загомонили даже женщины. Они подхватывали общее настроение. У всех было свое мнение.
— Нам надо сплотиться как никогда! — крикнул староста, заглушая общий гул. — Приложить все свои силы, чтобы не дать своим детям голодать и осиротеть! Никто кроме нас не сможет помочь нам!
Дальше началось всеобщее обсуждение. Мужики столпились, чтобы выплеснуть накопившиеся эмоции. Женщины пошли узнавать чего все так переполошились. Заметив меня, они двинулись в мою сторону. Но их опередил брат и муж. Группа сельчанок развернулась в другую сторону.
— Чего все разорались? — шепнула Ульяна и в глаза Яру посмотрела.
— Все хорошо будет, — он нежно погладил ее по голове, так что мне совестно стало. — Не забивай себе мысли.
— Мы все решим, — подошел Радим и посмотрел на меня.
— Страшно находиться в неведение, — произнесла в ответ. Нарываться на недовольство не хотелось, но и молчать я не могу. — Я доверяю вам, но хочется в ответ немного доверия. Может не смогу помочь и повлиять на вас, но буду поддерживать и понимать ваши мысли.
Радим задумался. Посмотрел на небо. Сделал глубокий вдох и положил свою тяжелую руку на мою макушку.
— Я мужчина и должен содержать и заботиться о своей семье. Тяжело думать о будущем, когда в настоящем жена от ласки отстраняется, — вернул он мои слова и заглянул в лицо.
— Я верю тебе, — прижалась щекой к его ладони и прикрыла глаза.
— Пошли домой, — поманил нас Ярослав. — Здесь еще долго решать будут.
Обратила внимание на народ и поняла, что он в церковь зашел и там за общим столом уже вел беседу.
— Мы в лес пойдем, — прижал меня Радим к своему боку.
— Ага, — насмешливо ответил Яр и подмигнул мне. — Присмотрю за домашними.
Марьяна с Ладом во дворе церкви остались. Они увидели безногого Витора и стали рассматривать его со всех сторон. Мужчина им что-то интересное стал рассказывать. Леля осталась присматривать за младшими и даже успела урвать со стола теплый хлеб и картошку. Углу Ярослав посадил на спину и заливисто игогокая бросился "в скач" до самого терема. Митор затаился в тени деревьев, подальше от толпы. Казалось, что он затаился.
— Погуляем? — потянул меня Рад.
— Угу, — улыбнулась в ответ.
37
Белый, чистый снег скрипит под ногами. Бескрайнее синее небо следит за маленькими человечками своим оком — солнцем. Мне нравится неспешно идти в тишине и спокойствии. Отдыхаешь душой от постоянных разговоров и мельтешения перед глазами. Приятно греет осознание того, что рядом идет дорогой человек. И нам не надо разговаривать.
Сейчас надо собраться с мыслями. Устроить себе минутную паузу. Подумать о своем. Отпустить то, что тебя гложет.
Извилистая, нечищенная дорожка ведет в лес. Там на опушке протоптанная тропинка исчезает, становясь редкими следами на снегу. Сейчас сюда ходят лишь охотники. Сон лешего никто тревожить не хочет.
Но Радим решил пройти чуть вглубь, спрятаться за стволами. Посмотрев на виднеющийся край деревни, он замер и расставил руки. А потом просто упал в снег и довольно выдохнул.
Странная картина, немного пугала и поражала своим детским задором.
Взрослый мужчина лежал в сугробе и довольно улыбался, смотря на меня. Как малец, которого выпустили гулять, он мял снег руками. Делал фигурку на "белом полотне" двигая ногами. На его лице расцветал задорный румянец.
Через некоторое время он смог насладиться своей детской игрой. Начал лукаво щуриться и проказливо манить меня к себе.
— Присоединишься? — тихо спросил муж.
— Можно попробовать.
Я не стала падать. Аккуратно присела рядом с Радимом и недоумонно проследила, как он закрывает глаза. Через минуту он уже не улыбался. Раслабленно лежал на снегу и казалось, засыпает.
Неужели он меня для этого позвал?
Думала он мне хоть что-то расскажет. Кто мой брат и почему его знают не все? Что они придумали и почему именно сейчас. Да же про чернушку я до сих пор ничего не знаю. Но, видимо, он просто хотел тишины и покоя. Поэтому я не стала его беспокоить.
Сидела, подобрав колени к груди и положив на них руки. Наблюдала за отблеском солнышка на ледяном насте. Слушала дыхание мужа.
А в лесу все спало. Ни одного лишнего звука. Белое одеяло согревало каждую былинку, а теплое солнышко ласкало "макушку". Изредка где-то птица потревожит ветку и та скрипнет. Капель срывалась с деревьев и воспроизводила некую древнюю мелодию природы.
Мне стало казаться, что я могу слышать как лес дышит. Тихо и сонно вздыхает во сне. Он набирается сил для новой весны, новой жизни.
Не смотря на то, что я недавно встала, мои глаза стали закрываться. Дыхание выровнялось и стало попадать в такт лесного. Толи сон, толи навь захватывали мое сознание, мысленно унося в самую гущу черных стволов.
Перед взором предстала девушка в белой шубе, яхонтовых бусах и в расшитом красными нитями платке. Она нежно поглаживала свой животик и тихо напевала незнакомый мне мотив. Я смогла различить совсем немного:
— Спи моя девочка, спи моя сладкая…
В какой-то момент девица осеклась, будто заметила что за ней наблюдают. Черты ее прекрасного лица поплыли, становясь дикими и уродливыми. Но потом она замерла:
— Ведьмочка? — она оглянулась и улыбнулась. — Весной приходи. Я тебе свою крошку покажу. А сейчас не тревожь. Муженек мой очень нервный. Защищает свое потомство всеми силами.
В недрах темного леса треснула ветка и я резко вскрикнув, открыла глаза.
Тут меня обняли крепкие руки, а над головой раздалось:
— Чего испугалась, ладушка?
Огляделась, поняла что нахожусь на опушке леса рядом с Радимом. В мужских руках не страшна напасть и несчастье. Доверяю его крепким, сладким объятиям. Муж не отпустит меня и не даст в обиду. Даже сквозь время пройдет, чтобы найти.
Выдохнув, я позволила себя уложить на мужнюю грудь. Тепло наших душ разгоняло морозец. За толстым слоем одежды мне чудилось учащенное сердцебиение. Ни одной мне наша близость, кровь разгоняет. Монотонность звуков делает веки тяжелыми. Такое положение навевает на меня сон.
— Спрашивай, — внезапно сказал Радим. — Что не повредит тебе — отвечу.
— Змееуст… — не успела даже обдумать свой вопрос, я высказала то, что меня беспокоит больше всего.
— Твой брат торговец с иностранцами. Он много языков знает и умеет вести дела с разными народами, потому и Змееуст. Значит, любого змея разговорит, — мужчина нежно гладил меня по пуховому платку и позволял спрашивать дальше.