Но шум снизу вернул ее в настоящее. Она могла бы поклясться, что слышала, как Адам зовет ее. Нет! Этот ублюдок застрелит его.
Она решительно поползла по ледяной поверхности. Острые камни впивались ей в руки, но она едва замечала их. Ничто из этого не могло сравниться с болью в ноге. Кровь пропитала ее брюки и сочилась в обувь. Ветер завывал, и она ничего не слышала, но должна была двигаться. У нее не было выбора.
Стиснув зубы, она приподнялась на одной ноге, пытаясь привстать на раненную и… ничего, кроме боли, слишком много боли. Ослепительно белый, простреливающий ногу и проходящий сквозь все тело, целый мир боли только для нее.
Позади нее дверь люка постепенно открывалась. Он приближался.
Тут много скал. Ей нужно спрятаться за ними. Да. В этом есть смысл.
Луиза захромала к ближайшей скале. Последние лучи дневного света исчезли на горизонте. Темнота может помочь ей…
Казалось, она все еще могла надеяться. Глупо.
Если бы только она надела черную футболку. Черные штаны. Бежевый был слишком светлым, слишком заметным. Дождь со снегом намочили ее одежды, и зубы стучали. Холод проникал глубоко внутрь, особенно на контрасте с теплой кровью, которая вытекала из пулевого ранения. Ее всю трясло. Постепенно она переставала чувствовать части своего тела. Голова затуманилась и ничего не соображала.
Почти добралась.
Она добралась до первой груды камней. Двигалась она мучительно-медленно.
Быстрее — она должна была двигаться быстрее. Уйти подальше.
— Где ты? — заорал ублюдок, чертовски близко.
Луиза спряталась за ближайшую груду камней, не обращая внимания на то, что ударилась боком об острый край. Это не шло, ни в какое сравнение с остальным.
— Я был следующим в списке. Не Эллиот. Было слышно, что ублюдок немного отдалился, но недостаточно. — Долбанный герой.
Она должна была отвлечь его, если он приблизится — когда он приблизится.
— Гидеона было легко убить. Очень легко. Эти придурки даже не проверяют, сломано их снаряжение или нет. Он подошел ближе. — Мы могли бы хорошо провести время, ты и я.
Черта с два.
— Впрочем, недолго. Кто-то действительно хочет твоей смерти, дорогуша. Много денег за твою хорошенькую головку.
Луиза подняла камень и отшвырнула его как можно дальше в сторону. Ее пальцы замерзли, а внутренности словно заледенели. Те части ее тела, которые не онемели от холода, ужасно болели. Слезы застыли на ее лице.
Хлоп. Хлоп.
По крайней мере, этот идиот, похоже, был готов тратить патроны впустую. Может они закончатся. Есть план.
— Ты не можешь вечно от меня прятаться.
Нет. Верно. Но она будет чертовски стараться.
— Луиза!
Ее сердце тревожно сжалось. Адам. О нет. Нет, нет, нет.
Луиза вскочила на ноги, вернее, попыталась это сделать. Парализованная болью, ее нога не двигалась. Бесполезная. Она должна справиться. Ни за что этот ублюдок не доберется до ее мужа. — Эй! Джош!
Ублюдок повернулся к ней с пистолетом в руке, и она захромала от него. Подальше от Адама и крышки люка, отвлекая огонь на себя и давая ему шанс.
Пуля попала ей в спину, и казалось, что весь мир взорвался. Сжался, а потом… бум. Она упала на холодную, твердую землю, и осталась лежать. Не могла дышать. И даже двигаться.
Раздался еще один хлопок. Нет, грохот. Звучало по-другому. Что-то рухнуло рядом с ней — еще одно тело.
Адам?
Нет. Волосы были влажными, но все еще было видно, что они русые, светлее, чем у Адама. У этого ублюдка из дырки в голове текла кровь. Это означало, что Адам в безопасности — должен быть. Облегчение захлестнуло ее. Она попыталась улыбнуться, но не смогла собраться с силами.
Кто-то что-то сказал, но она едва расслышала. Все вокруг стало серым.
Глава девятая
Сто шестьдесят восьмой день
У Луизы болела спина. Как и ее ноги. Да и раны от серебряных пуль. Все болело. Роуз предупреждала ее, но она не слушала. Она слишком много работала. Но ей было легче, когда она была занята. Время шло быстрее.
Она провела рукой по сканеру, и дверь квартиры открылась. Дом. Как хорошо — или должно быть хорошо. Вместо этого он казался одиноким. Ужасно тихо, и каждая частичка пространства напоминала ей о нем — о том, кого не следует называть по соображениям ее душевного равновесия. Подушка не пахла им уже несколько месяцев, но она все еще держала ее мертвой хваткой по ночам, притворяясь. Все еще надевал одну из его футболок в постель.