Одним-единственным прикосновением Шон открыл плотину долго сдерживаемых чувств. И, вырвавшись на волю, они превратились в такой широкий, бурный, кипучий поток, которым стало невозможно управлять. Дейзи не могла припомнить, когда в последний раз испытывала столь сильное желание. Да что там в последний раз — испытывала ли она что-нибудь подобное вообще?! Ее тело превратилось в одно страстное, жгучее, невыносимое ожидание.
Туфли неслышно упали на песок. Дейзи подняла руку и погладила лицо Шона. Кончики пальцев ощутили пробившуюся за день щетину. Руки нетерпеливо скользнули дальше, почувствовали мускулистую крепость плеч, уловили горячий жар тела Шона под легкой тканью, а потом ладони сами помимо ее воли спустились ниже, к его узким бедрам…
Шон крепко притянул ее к себе, к своему отяжелевшему телу, и она почувствовала всю силу его желания.
Пиджак соскользнул с плеч Дейзи, но, согретая огнем его губ, она не заметила этого. С шумом втянув в себя терпкий соленый воздух, Дейзи требовательно спросила:
— До дома далеко?
— Слишком далеко, — пробормотал Шон, вновь приникая к ее рту.
Где-то прозвучали голоса, напомнив им, что они не одни в этом мире.
— Шон, — прошептала Дейзи, слегка отстранившись, — я думаю, нам надо идти домой.
Он встретил крушение своих планов разочарованным вздохом, но молча подчинился. Они медленно зашагали по пляжу, часто останавливаясь, чтобы утолить свою вновь и вновь подступающую жажду друг друга. К тому времени как Дейзи и Шон добрались до дома, их тела гудели от желания.
Они подошли к веранде, и Шон торопливо сунул ключ в замок. Казалось, прошла вечность, пока дверь открылась и они в лихорадочном нетерпении ввалились в темноту. Их единственным свидетелем была луна, и под ее взглядом они быстро пересекли комнату, сбрасывая по пути обувь и пытаясь освободиться от мешающей одежды.
У кровати они замерли и, глядя друг на друга, попытались справиться с прерывистым, неровным дыханием.
Боже, подумала Дейзи, неужели в моих глазах столько же желания, сколько и в его? И они такие же большие и блестящие?
Страсть, подобно рокочущему прибою, шумела в ее ушах, изгоняя все мысли — о прошлом, о настоящем, о будущем. Она медленно опустила руки на плечи Шона и освободила его от рубашки. Потом осторожно прочертила пальчиком волнистую змейку на его груди и повторила этот путь губами.
Хищный прерывистый вскрик застрял в горле Шона. Платье полетело на пол, и Дейзи оказалась у него на руках. Матрас на кровати жалобно застонал, почувствовав на себе тяжесть двоих.
— Ты прекрасна, — шептал Шон, легкими поцелуями покрывая ее губы, подбородок, шею… Его палец ласково скользил по ложбинке между ее грудей. — Я хочу почувствовать на вкус и на ощупь каждый дюйм твоего тела…
Его губы медленно скользнули к одной груди, потом к другой. Тяжелый дурманящий жар наполнил тело Дейзи, взращивая яркие лепестки чувственного возбуждения.
Никогда еще ей не доводилось испытывать такого сладостного, жгучего, мучительного желания, как сейчас. Даже в самые светлые моменты близости с Мэттом. Нежность Шона, ласковая настойчивость его губ и рук разбудили в ней доселе неведомые сексуальные токи.
Ласково, осторожно Дейзи приподняла его голову и заглянула в прекрасные карие глаза. А потом сказала слова, которые, она знала, ему больше всего нужны, которые ему так хотелось услышать:
— Я хочу тебя, Шон. Я хочу, чтобы ты меня любил. Я хочу, чтобы ты снова заставил меня почувствовать себя живой.
Он уткнулся в разметавшиеся по подушке волосы, прижался губами к нежному ушку и еле слышно прошептал:
— Ты не представляешь, как долго я ждал этих слов. — И он опять нашел губы Дейзи и опять жадно погрузился во влажную теплоту ее рта.
Дейзи упивалась лаской неутомимых губ и только что открывшимся ей знанием — она желанна, нужна, любима… Потом, когда Шон отстранился, чтобы перевести дыхание, спросила:
— И как долго?
Мир перестал кружиться, реальность снова вернулась в темную комнату, когда Шон без малейших колебаний ответил:
— С того дня, как встретил тебя.
— Что… что ты сказал?
Шон чертыхнулся про себя — дернуло же его за язык! Нашел время вылезать со своей дурацкой честностью.
Дейзи нервно рассмеялась.
Наверняка не нужно было это говорить, сокрушался Шон. Опасная тема, которая может вызвать много вопросов. Одно дело — сказать женщине, что любишь ее, и совсем другое — признаться, что любил всегда. Любил — и так долго молчал? На то должны существовать веские причины. Конечно, они у него были. Но захочет ли Дейзи понять их? Да и как может он сейчас что-то объяснять ей? Не может, не хочет, не желает… Ему нужна она, а не пустые, бессмысленные разговоры.
— Хм… — пробормотал Шон, не отрывая ласкающих рук от тела Дейзи и легонько покусывая мочку уха.
Дейзи закрыла ему лицо руками, чтобы прекратить опьяняющее действие его ласк.
— Почему же ты ничего не говорил мне раньше?
Шон пожал плечами.
— Не было подходящего момента.
— Не было подходящего момента? — Дейзи высвободилась из его объятий и, привстав, оперлась на локоть. — Давай расставим все точки над «i».
Шон попытался определить, что слышалось в голосе Дейзи: недоумение, раздражение, боль?
— Значит, я много лет нравилась тебе, но у тебя не нашлось подходящего момента сказать мне об этом, так?
— Дейзи, когда я встретил тебя, ты была еще девчонкой, а я взрослым, — сказал Шон, решив противопоставить ее неожиданному и непонятному волнению спокойную рассудительность. — Поскольку твой отец был полицейским, тебе, разумеется, известно, какой срок дают за совращение малолетних…
Дейзи преувеличенно громко вздохнула.
— Но потом-то я выросла, Шон. Что тогда тебя остановило?
— Множество причин, — сказал он, чувствуя, что его слова звучат не очень убедительно. Но как объяснить ей, что любовь издалека казалась ему в те годы гораздо романтичнее, чем простое ухаживание. Что не знал он тогда: чувство к Дейзи единственное настоящее чувство, ниспосланное ему на всю жизнь. — Я получал степень бакалавра, ты поступала в колледж… Я думал, у меня еще уйма времени. Но потом…
— Что — потом?
Шон помолчал, ласково провел рукой по ее спутанным волосам.
— Потом ты начала встречаться с Мэттом.
— С Мэттом… — эхом отозвалась она, садясь на кровати.
Шон вздохнул, сразу ощутив образовавшуюся пустоту. Ну вот, мы еще не были по-настоящему близки, а я уже теряю ее, пронеслось у него в голове. Конечно, не следовало упоминать имя Мэтта, но, если бы я этого не сделал, память о нем так и стояла бы между нами.
— Мэтт был моим близким другом, Дейзи. Он мне доверял. Я не мог… — Шон вздохнул. — Я не мог разрушить его веру в меня.
Дейзи кивнула, бросила на него быстрый взгляд и, отвернувшись, вздохнула так, что у нее поднялись плечи.
— И ты утверждаешь, что все это время… хотел меня?
— Да. — Шон опять потянулся к ней.
Дейзи вздрогнула, когда его пальцы коснулись ее плеч, и он чуть отстранился, оскорбленный ее реакцией.
— Мэтт мертв, Шон. Мертв уже два года, — тихо напомнила ему Дейзи.
— Мне казалось, что…
Дейзи взглянула на него изумрудными глазами, потемневшими от обуревавших ее чувств.
— Ты считал, что любишь меня, и в то же время умножал число своих побед…
— Послушай, ты же не думаешь, что…
— Именно это я и думаю. — Она встала с кровати и направилась к двери, на ходу собирая свою одежду. — Мы говорим не о нескольких женщинах в твоей жизни, Шон. Мы говорим о дюжине… или больше.
— Не смеши меня! — сказал он, не зная, как реагировать на это заявление. — У меня никогда не было столько женщин.
— Ха! — Дейзи подобрала туфлю и стояла, размахивая ею как шпагой. — Кого ты дурачишь?
Шон, не зная, что сказать, ошеломленно смотрел на Дейзи. Одно он понимал, что в ее теперешнем состоянии она вряд ли способна воспринять его объяснения и уж тем более не поверит ему, если он скажет правду: что слишком любил ее, слишком боялся потерять, а потому предпочитал считаться хотя бы ее другом. Но теперь, когда она знает о его чувствах, он не собирается отступать.