Докрасив веки и ресницы, взяла матовую Kylie красно-коричневого цвета. О, да! Свои пухлые губы я любила, а мат их только подчёркивал. Легко нанесла помаду, причмокнула и зашла в комнату. Постояла несколько минут в надежде, что Лёшка посмотрит, но… он был увлечён игрой. Помахала перед экраном рукой.
— Ты всё? — снова тот же вопрос и ни слова о моей внешности.
Впрочем, всё было написано на его скривившемся лице. Я привыкла к тому, что накрашенной ему не нравлюсь. Хотя нет… не так. ОН хотел, чтобы Я так думала. Истина была проста: я могла краситься, но находиться дома и желательно во время секса, а на работу, в гости или просто на улицу — зачем? Ты и так красива — не раз говорил мне Лёшка. Ну, как же! Я ведь такая дура!
Впрочем, а что я хотела? Мы познакомились, когда мне было восемнадцать, спустя год тихонько расписались и стали жить вместе. Мне нравились его запреты, ревность, собственническая натура, но только первые несколько лет. Со временем мне это надоело, но скандалить и устраивать истерики не хотелось. За это время я заметила, что из моего гардероба пропали красивые, сексуальные платья, короткие юбки, высокие лаковые туфли на шпильках. Перечислять можно бесконечно, но что самое смешное: Лёшка их и пальцем не трогал. Чуть показал недовольство или неодобрение, и неугодная вещичка кочевала в урну. Моими же руками.
Знаю, сама виновата, поэтому не жалуюсь и не скандалю.
— Накрасилась, как шлюха, — закатываю глаза, не желая спорить.
Подобные высказывания летели в мой адрес от него с завидной частотой, поэтому начинать скандал и спорить — себе дороже. Иду в коридор, натягиваю высокие ботфорты — подарок мамы — надеваю тёплый пуховик и жду Лёшку. И ведь так всегда! Если он ждёт меня, пока я крашусь, то я должна потеть у входа минут пять-десять, пока он не побрызгается одеколоном или туалетной водой, не наденет куртку и сапоги.
Напоследок окидывает меня взглядом и изрекает:
— Ну, точно, как шлюха!
Молчу и явно не потому, что согласна, просто сейчас действительно не хочется спорить. Выходим из подъезда, я вдыхаю аромат морозной свежести и вспоминаю, что подарок-то мы забыли.
— Лёш. Поднимись, возьми подарок.
— Бля, чем ты думаешь? Заебала уже! Главное, что намалеваться не забыла.
Он разворачивается и заходит в подъезд, а я чувствую, как начинаю закипать. Сколько раз он сегодня высказал недовольство? Пять-десять? А главное, я знаю, что будет вечером. Он выпьет, мы придём домой и начнется лекция на тему: «Ты виновата во всём и совсем меня не понимаешь!». Когда вот так начинался вечер, я знала его исход и, если честно, не хотела слушать эту песню снова.
Лёша выходит из подъезда, но ко мне не спешит, двигаясь в направлении дороги. Плетусь за ним, еле поспевая.
— Подожди, я не могу так быстро идти.
— Надела бы нормальные сапоги — смогла бы, — прилетает мне ответ, а я снова сцепляю зубы и начинаю глубоко дышать. Спокойно, Вика, тихо, всё будет нормально, будь благоразумна и не порть сегодняшний вечер.
Только на дороге мне удаётся нагнать его и взять под руку. Снег на асфальте прочно утрамбован, а на обочинах сосредоточены целые горки, образовавшиеся после чистки дорог коммунальщиками.
Пожалуй, впервые первого декабря у нас в городке выпал снег и это не может не радовать. Деревья покрыты хрустальными искорками, под ногами не хлюпает лужа, а приятно скрепит снежок. Кайф.
По пути настроение заметно улучшается. Лёша молчит, а я решают не накликать беду ещё больше, поэтому тихо иду рядом, оглядываясь по сторонам. Машины у нас нет, да она, если честно, и не нужна. Друзья живут неподалёку, магазины тоже расположены близко. Школа, садик — всё в пешей доступности. Но если честно, машины у нас нет не по этой причине. Всё довольно-таки банально — у нас на неё нет денег.
Лёшка работает программистом, а я администратором в фитнес-клубе, но денег всё равно не хватает. Живём, практически, на одну мою зарплату. У Лёшки может несколько месяцев не быть работы, а то, что заработал, часто тратит на покупку новых девайсов для ускорения компьютера.