— Тогда почему, черт побери, ты не уберешься? Оставь нас в покое! Как только закончатся дрязги в Денвере, ты свободна. Как ветер! Если тебе деньги нужны, я дам! Только выметайся из моей жизни и жизни Джимми…
Когда он повышал голос, Лорел боялась его меньше. Пугало ее, когда он напряженно затихал.
— Но я не могу!
— Почему? Из-за Джимми, да? — теперь он издевался над ней.
— Да. Ему нужна мать, Майкл. Разве ты не видишь? — она присела рядом с ним.
— А два года назад, как думаешь, не нужна была? Бросила новорожденного, а теперь мамочка, оказывается, ему потребовалась!
— Поступок чудовищный! Не представляю, как я могла… как кто-то смог бы… Не будь ты так уверен, что я — Лорел, я бы поклялась, Джимми бросила другая. Я не помню этого… не чувствую, что способна на такое… Должна быть причина! Я вспомню, я обязательно вспомню. Веская причина…
— К примеру? — он опять затих, красивый профиль посуровел.
— Я… я не могу назвать. Такое, конечно, непростительно. Никакая причина не оправдание…
— Вот именно. Так что уезжай, пока еще бед не натворила!
— Где-то в ночной пустыне засвиристела и смолкла птица. Никакая причина не оправдание… Пробежал рябью по бассейну ветерок, и мягко заплескалась о кафельные стенки вода.
— Не могу. Я должна загладить вину перед мальчиком.
— А что с ним станется, когда он привыкнет к тебе, а на тебя снова нападет жажда странствий? То влетаешь в жизни людей, то вылетаешь, не заботясь, что бросаешь позади! Если в тебе, Лорел, еще осталась душа, ты уедешь! Не подвергнешь его снова такому!
Ей представился малыш в разгромленной детской, ярость у него сменилась слезами. Майклу известно, каково это — терять мать.
— Повторения я не допущу… — Лорел плакала. Неужто она снова забудет все и попросту повернется и уйдет? Может, и правда сходить к врачу?
— Не уедешь, значит? — он встал, точно намереваясь уйти.
— Не могу. Если только меня не засадят в тюрьму… — Лорел смотрела на него сквозь слезы, как в тот первый вечер в мотеле.
— Ладно, оставайся. Но, знай, если навредишь моему сыну — хоть чуточку — я закручу твои волосы вокруг шеи и придушу тебя!
— Не собираюсь я никому вредить. Я хочу загладить зло, — но Майкл уже ушел, и рыдала она в пустоту двора.
8
Эта прогулка Лорел глухой ночью по сумеречным переходам особняка оказалась последней.
Ночь теплая, и сегодня нечего беспокоиться, что наткнется на Майкла — середина недели. Оставив халатик, Лорел шагала порывисто, специально стараясь утомиться посильнее. От лунного света замерший пустынный двор казался волшебным. Никаких темных силуэтов под арками. Даже листья на фантасмагорических корявых деревьях-уродцах, казалось, уснули. Одуряюще пахли цветы в корзинках, их яркость притушена бледным светом луны.
Не в силах противиться красоте, Лорел замедлила шаг, а потом остановилась и вовсе, прислонясь к колонне, любуясь волшебной декорацией.
Такие моменты смакуют, запоминают их. Сколько подобных мгновений улетучилось вместе с памятью? Выпадали ли ей раньше минуты такие же прекрасные и неожиданные? А родители? Какие они? Отец, скорее всего, жестокий тиран: надо же — отказался от внука, лишил отцовства дочь. Но как же тогда мирится с таким ее мать? А как я сама могла покинуть Джимми? Всегдашний конец всех ее рассуждений.
Мысли портили очарование ночи, и Лорел направилась, убегая от них, пройтись по балкону. Вряд ли ее родители симпатичные люди, не станет она им звонить, пока не разберется с собой. И так неприятностей хватает.
Очутившись у каменной лестницы, Лорел стала спускаться во двор. Приостановилась у корзины лиловых петуний, вдохнула острый аромат… Надеюсь, когда я вспомню, произойдет это в такой же мирный момент. Может, ей поможет врач? И она поскорее вспомнит. Отправят ли ее Деверо в лечебницу «Поправлять здоровье», как намекал Эван? О сообразительности Эвана она невысокого мнения, но в семье она, и правда, нежеланна. «Забирай Джимми и уезжай с Майклом в Феникс». «Я прибить тебя готов за то, что ты вернулась!»
Лорел зашагала по плитам двора. Еще одна неприятность при потере памяти: слишком живо вспоминается настоящее. Не пробежаться ли трусцой? Лорел невольно улыбнулась, представив, как она в желтой ночной сорочке неуклюже бежит трусцой по лунному двору: волшебная декорация для сцены Ромео и Джульетты.
Лунный свет доставал до половины арки, Лорел смотрела на нее, как вдруг одна тень вытянулась, угрожающе согнулась полукругом, будто изготавливалась нанести удар рука и… слилась с густым полумраком балкона.
Лорел замерла, не смея шелохнуться, стараясь убедить себя: на ее месте всякий чего бы только не навоображал. Адреналин обжигал нервы. Для руки тень чересчур длинна… Скорее отсюда! На стене рядом с выросшей тенью отпечатался черный, похожий на башмак силуэт и нога, обрезанная полой просторного… халата? Если кто-то притаился за колонной, следя за ней… может, он и не сообразил, что позади себя отбрасывает тень…
Не помня себя, Лорел стрелой взлетела по каменной лестнице, через ступеньку, не заметив даже, как очутилась у лестницы… Что это? Почему? Все тени неподвижны, а эта… Слишком длинная для руки… она летела по балкону…
Лунный свет потускнел… Перед ней плясали разноцветные пятна… Лорел дергала ручку своей двери… пятна — красные, багровые, зеленые… дивная легкость в теле… успокаивает нервы… затаив дыхание… она обмякла, привалившись к двери… что… что она делает тут?
Позади шорох осторожных шагов. Лорел стряхнула пятна и чуть не упала в комнату, распахнув дверь. Поскорее захлопнула ее, задвинула засов и прислушалась.
Тихо.
Тихо, только звенит в ушах собственный страх.
Кожа у нее сделалась липкой. Лорел представила себе тень, приглушенные шаги. Она слишком глубоко вдыхает, у нее закружилась голова…
Но ведь тень и правда двигалась… или нет? Нет! Потому-то таких, вроде нее, и запирают в лечебницы!
Она метнулась через комнату, задвинула засов и на двери в коридор. Все-таки, может, и рука… Если рука держала что-то длинное, прямое… дубинку, например, или палку. «Майкл выучился убивать еще в раннем детстве», сказал Пол. Но Майкла нет дома! Обезумев, она удирает от мнимой тени… В узкую темную рамку окна вдвинулся темный силуэт, просторное одеяние, похожее на халат, держит в руке…
Гул жуткий, пронзительный со всех сторон. Лорел прижала к ушам ладони, отгораживаясь…
— Бог мой, что тут происходит?
— Она ушиблась?
— Наверное, приснилось что-то…
— А почему она на полу?
— Сколько вообще времени?
— Мамочка?..
Ноги, шлепанцы, халаты… вспыхнул свет, жжет глаза…
— Клэр, уложи Джимми, нечего ему на это смотреть. Лорел, встать можешь?
— Майкл, она, как я вошла, ни разочка не мигнула.
— Послушай, попробуй встать, — голос Майкла. Теплые руки, обняв, поставили ее на ноги. Майкл и Пол.
Майкл! Лорел отшатнулась, села на кровать.
— Ну, ну, с чего вдруг истерика? — Майкл набросил ей на плечи халат.
— Кто-то… гнался за мной по двору.
— Но ты сидела на полу, все двери заперты на засовы… нам пришлось войти через спальню Джимми. Ты уверена — тебе не приснилось?
— Я вбежала… заперла двери… а он заглянул с балкона в окно. В руке у него… что-то длинное.
— Кто — держал что? — из спальни Джимми вышла Клэр.
— Я не разглядела… кто-то… — Сомнение на их лицах заставило ее умолкнуть.
— Бедняга! В доме никого не может быть! — Дженет в сером ночном одеянии походила на бабочку, которая возвращается и возвращается в кокон и всякий раз появляется преображенной.
— Да, сомневаюсь, чтоб был кто-то, но проверю запоры. Майкл, осмотри дом, а дамы пусть ложатся спать. На всякий случай запритесь.
Пола было два: один суетился, как дама-старушка, устроительница благотворительного базара, а второй наблюдал из-под очков отстраненно и… укоризненно? На всех, кроме Дженет, просторные халаты… как тот, что чернел силуэтом в окне.