— Машина, мамочка! — рыдания Джимми мигом оборвались. — Синяя!
— О, господи! Только не это!
Теперь Харли смотрел ей за спину, ладонью прикрываясь от солнца. Обернувшись, Лорел увидела, как длинная сверкающая машина тормозит около пикапа; отсверкивал на солнце металлический лаковый корпус.
— Папина! — Джимми рванулся к машине, но они с Харли остались как парализованные, на коленях.
Майкл выскочил из машины, оглушительно хлопнув дверцей. Зеленые солнечные очки в золотой оправе скрывали его глаза, знакомая коричневая форма — рубашка с короткими рукавами, синий пояс, над левым кармашком многоцветные нашивки и серебряные крылышки над ними. Вид у него был бы еще официальнее, если бы Джимми не вцепился ему в ногу. Рука Майкла ерошила волосы сына, но солнечные очки нацелены на пару на земле. Солнце стояло у него за спиной, и от Майкла падала угрожающая тень.
— Ну надо же! — Харли медленно поднялся на ноги. — Всамделишный Деверо!
Солнечные очки проследили за Харли, потом, по-прежнему молча, Майкл снял очки, положил на крышу машины… На секунду его ледяной немигающий взгляд зацепил Лорел — и снова уперся в Харли.
— Ты не хотел везти меня сюда, я и попросила Харли… — начала Лорел.
Но оба, казалось, утратили к ней всякий интерес. Харли сощурился на Майкла, на губах у него играла медленная усмешка.
— Хм… ни разу в жизни… голубоглазый мексикашка!
— Харли! Не надо!
Майкл бережно передал Джимми Лорел, и, выпрямившись, саданул кулаком в лицо Харли. Жутко хрястнуло, и Харли рухнул.
— Отведи Джимми, — коротко бросил Майкл через плечо.
— Нет! Пожалуйста! — но она все-таки отошла с Джимми на несколько шагов.
Харли приподнялся на локте, мотая головой, и когда он посмотрел на Майкла, Лорел вздрогнула. Поддразнивающая усмешка, которая так нравилась ей, стерлась, в лице Харли проступило нечто хитрое, обнаженное… Он наслаждался дракой!
Удивительно проворно Харли вскочил, увернулся от кулака Майкла и, набычившись, нанес удар в живот.
Теперь на земле распростерся Майкл.
— Папа!
— Уходи! — Майкл ловил воздух, стиснув зубы и стараясь оттолкнуть Джимми, прежде чем налетит Харли.
Лорел схватила в охапку брыкающегося Джимми, оттащила в безопасное место и прикрыла ему глаза ладонью, наблюдая завороженно, как катаются по земле двое, снова и снова бьют друг друга - Харли помускулистее, Майкл повыше и попроворнее. Катятся под уклон, на дно ручья… Рука Майкла тянется к горлу Харли… Лорел тонко, пронзительно завизжала…
Лорел в шоке сидит на песке. Сухое русло мелкого ручья кружит между деревцами и пожухлыми кустиками, теряясь из виду. Кактусы, уродливые, зловеще вздымаются над кустами, некоторые выше деревьев, протягивая голые скелетообразные обрубки к небу… — нестерпимо жжет глаза солнце… позади голоса…
Она пытается обернуться, но в голове плывет, и она разворачивается всем телом, опершись на руки и колени. К ней бегут двое мужчин, темный и светловолосый, оба мокрые от пота. Такие большие, так близко. Она слишком слаба, ей не убежать от них, медленно она валится ничком в песок и гальку; ей так жарко, и она так устала — ей уже все равно.
Сильные руки переворачивают ее. В лицо снова бьет солнце. За мельтешением красно-зеленых бликов почти не видно темных фигур, они становятся на колени рядом.
— Лорел?
— Может, хоть сейчас, наконец, вызовешь к ней врача?
— Она тебя не касается, мистер МакБрайд!
Ее глаза сфокусировались на третьей фигурке — маленькой. Мальчик, насмерть перепуганный, тянет к ней руки. Что ему надо? Ей хочется приласкать его, но мужчины ставят ее на ноги. Ее качнуло, темноволосый поднял ее на руки и понес.
Струйка крови в уголке его рта сбивает Лорел с толку.
— Случилась авария? — спрашивает она.
Он кидает на нее странный взгляд, но не останавливается.
16
Лорел уже встала и оделась, когда пришел с обходом доктор Гилкрест. Ей хотелось убедить врача, что ее можно выписывать. Уже месяц как она считает крохотные дырочки на плитках потолка, она задохнется в тесной, заставленной мебелью палате, если проведет тут еще хоть один-единственный день.
Лорел ждала, пока молодой доктор, стоя в дверях, знакомится с последними данными наблюдения за ней, читая листок из малинового конверта. Сейчас он задаст ей очень личный вопрос: «А как вы сегодня утром, миссис Деверо?» — будто они знакомы давным-давно. И безразличные, отчужденные глаза будут сверлить ее, а она ответит: «Прекрасно», — потому что такого ответа он ждет, чтобы заставить ее разговаривать и доказать, что все далеко не прекрасно.
— А как вы сегодня, миссис Деверо?
— Прекрасно.
— Отлично. И уже оделись, вижу. Превосходно, — доктор сел в кресло и указал ей на соседнее, царапая на бланке карандашом.
— Пока что ваших родителей разыскать не удалось. Отпуск их, похоже, затянулся.
— Доктор Гилкрест, мне не нужны родители. Я хочу поехать домой к сыну.
— И к мужу? — глаза его пристально вонзились в нее.
— Да.
— Вы действительно полагаете, что на этот раз сумеете справиться с действительностью? Я не про ту, какой вам хочется ее видеть, а про реальную жизнь.
— Все равно же придется. Зачем откладывать?
— Не боитесь, что опять потеряете память?
— В этот раз длилось совсем недолго. — После первой же ночи в больнице она проснулась и вспомнила все, начиная с апрельского утра.
Доктор Гилкрест откинулся на спинку, закусив губу, глаза под песчаными ресницами не отрывались от ее лица.
— У нас есть уверенность, что память ваша возвратится. Целиком. Что-то из прошлого может оказаться для вас неприятным. Иначе вы просто не стали бы отключать ее. Может, вам все-таки лучше находиться тут, когда это произойдет?
— А когда, как, по-вашему…
— Недавняя встряска, возможно, была симптомом, что весьма скоро. Но с другой стороны… — он пожал плечами.
— Но я не могу тут дольше оставаться! У меня ребенок!
— Вот именно. Большая ответственность для человека, который может взять да сбежать из дома в кризисной ситуации, — заметил он, сверкая открытой доброжелательной улыбкой.
Как всегда; каждое утро подбрасывает намеки, которые она потом обдумывает весь день и всю ночь.
— По-вашему — я ненормальная?
— У душевных болезней, миссис Деверо, разные степени. Ваше поведение, по меньшей мере, странно. Однако, нет, ненормальной я вас не считаю. И даже неадекватно реагирующей — тоже нет. Но и нельзя сказать, что вы вполне здоровы. Амнезия — это болезнь ума, так же, как пневмония — болезнь тела. Я указывал и прежде — решеток на окнах тут нет. Вас никто не приговаривал судебным порядком к лечению. Вы тут добровольно, потому что вам требуется помощь. Но помочь я смогу, если только вы сами позволите.
— Я рассказала вам все, что помню. — Лорел и правда рассказывала снова и снова, пока сама не вытвердила историю, повторяя ее уже наизусть.
В лечебнице оказалось не так плохо, как намекал Эван. Доктор Гилкрест терпеливо изгонял страхи, разбирая подоплеку их вместе с ней. Он показал ей, что черный силуэт в ночном дворе вызван ее депрессивным состоянием. Услышав историю, как Майкл разгромил детскую, внутренне она была готова увидеть фигуру с топором. А получив толчок в этом направлении, превратила опасную, но совершенно случайную утечку газа в покушение лично на нее, приписав ремонтнику выражение сомнения.
Отчего ей заранее привиделась драка Майкла с Харли в пустыне, доктор объяснить не сумел. После обсуждения событий становилось легче, и здравый смысл подчинялся логике врача, но глубинный инстинкт не сдавался: с апреля инстинкт не доверял никому.
Страх, заполнивший ее сейчас, вытеснил остальные — опять ей не разрешат уйти домой, расспросы будут продолжаться и продолжаться и впрямь доведут ее до безумия. В подобном месте много времени для этого не потребуется.