Всё гораздо хуже, чем я ожидал.
Отхожу к окну. Задумчиво смотрю вниз.
Что в таких случаях делают? Доказывать что-то?
Мне кажется, уже достаточно оправданий!
— Злата и Тихон — сироты, Демид. Мне остались дни… Они беспомощны пока в большом городе и большом бизнесе. Единственное, чего я хочу, это чтобы рядом с ними был достойный и неравнодушный человек. Который не обкрадет их, а сохранит и приумножит их состояние, позаботится о них, пока они не наберут силу, чтобы заботиться о себе сами. А они её наберут. Порода у них такая.
Мда. Это он точно не про Родиона. Тот слишком разболтан и поверхностен. Его самого надо постоянно держать за шкирку, чтобы не урылся в какое-нибудь дерьмо.
— Вы меня понимаете, Демид?
— Конечно. Я Вам обещаю, что кого бы не выбрала из нас Злата, я позабочусь о том, чтобы она была защищена и… не обворована. И Тихон тоже. Семейный бизнес веду в основном я, так что это в моей компетенции — давать такие обещания.
— Я очень надеюсь. Как у бизнесменов, у вашей семьи безупречная репутация.
То есть я один из семьи попал в черный список, да? Круто.
Родиону двадцать три, мне тридцать два. Думаю, его анамнез переплюнет мой через девять лет. Жизнь, она, сука, такая. Чем дольше живешь, тем отягощённее «анамнез».
Нам приносят чай. Я привык к кофе. Но сейчас с удовольствием пью. Мы бегло обсуждаем кое-какие дела. Но я возвращаюсь к цели моего визита.
— Мои люди нашли информацию как погибли их родители. Несчастный случай? — уточняю я. Едва ли он был случаем, на мой взгляд.
— Нет… Мой сын и невестка не согласились продать прииск.
— Как же выжили в таком случае дети?
— Это непростая история. Быть может, Злата когда-нибудь расскажет ее Вам. Но, чтобы увести их из-под удара, мне пришлось оформить документы так, что продажа прииска будет возможна только после совершеннолетия Тихона.
А еще объявить его истощенным?
Но в слух я этого не говорю. Эту тайну не надо никому знать. Иначе вороны и шакалы снова начнут брызгать слюной. Думаю, было не просто убедить всех в пустоте недр прииска.
Дверь приоткрывается.
— Дед?
Оборачиваюсь. Парнишка лет тринадцати. Худощавый, хмурый…
— Проходи, Тихон. Познакомьтесь. Это Демид Черкасов.
— Здравствуйте, — немного неловко мнется он.
Протягиваю ему руку, пытливо разглядывая. Похож на сестру.
— Дэм.
— Тихий, — пожимает он в ответ, так же пытливо разглядывая меня. Нормальный пацан…
— Дед! — забегает следом Злата. — Мы тебе клубнику прине…
Обрывается на середине фразы заметив меня.
Во мне всё вспыхивает и местами коротит, вызывая лаги и глюки в моей «оперативке». Потому что чудо как хороша! В джинсах, белой маечке, без макияжа.
Две косички.
Свежая, юная и прекрасная!
— Привет, — сглатываю я.
— Здравствуйте.
Но меня еще слишком бомбит, чтобы я мог просто наслаждаться этим, без своих болевых ревнивых спазмов.
— Как аттракционы? — претензионно дергаю бровью.
— Хорошо.
Мы стоим с ней друг напротив друга. Я перестаю ощущать, что здесь есть еще кто-то.
— М. Я рад, что тебе понравилось.
— В самом деле? — дергает бровью.
— Если в самом деле, то нет, не рад.
Прямой вопрос — прямой ответ.
— Ну Вы же все равно не хотели идти, Демид.
— Откуда тебе знать, чего я хотел на самом деле?
Стягиваю из её чашки крупную ягоду клубники.
Тихон тихо разговаривает с дедом, а мы всё ещё стоим в дверях.
— Я хочу компенсацию, Злата.
— Компенсацию?! — распахиваются удивленно ее глаза.
— Да. За то, что обещанное мне свидание отдано другому.
— Разве я обещала? — скептически.
— Разве нет?
Морщась, съедаю кисловатую ягоду.
— Так, я могу рассчитывать?..
— На аттракционы?.. — растерянно.
— Нет. Аттракционы уже не кондиция. Нужно что-то такое, что будет для тебя более интересным.
— Хм… Знаете что, Демид — хотите куда-то пригласить — пригласите, — сердится она. — Если мне будет интересно — пойду.
— Вот всегда так.
— Как?
— За то, что младшему достается на халяву, старшему приходится биться в мясо.
— Вы про Родиона?
— Иван Михайлович, до свидания, — разворачиваюсь я. — Тихон, приятно было познакомиться.
Злата, съедает одну из ягод сама, раздавливая ее белыми зубами.
Хочу!.. Едва сдерживаю порыв впиться в этот сочный рот.
Облизываю свои полыхающие губы.
— Я позвоню через пару часов тебе… — едва касаясь веду костяшками пальцев по её плечу. Ухожу.