— М? — приподнял бровь Гро, пялясь прямо мне в лицо. Вот вроде это проявление вежливости — смотреть на собеседника, показывая, что его слушаешь. Но этот верзила не смотрел. Нет. Он именно пялился. Так, словно вот-вот собирался велеть мне лечь на этот самый стол голой и раздвинуть для него ноги. И не факт, что я бы за такое врезала по его наглой роже или послала бы. Плохие парни с замашками доминантов в сексе — дурацкая слабость Отэм Маккензи. И как жизнь показала, она не была худшим во мне. Гораздо большим злом оказалась попытка пойти против своей натуры, поведясь на «хорошего» парня.
— Все ты понимаешь! — чуть разозлилась я. — Ты сам говорил, что гуи едят…
Горло сжалось, и желудок подвело.
— Хочешь знать, не человечина ли это? Нет. И твои предпочтения в пище начнут меняться также только после полнолуния.
— Охереть себе предпочтения, — пробубнила себе под нос.
Морщась, я отрезала кусочек и стала пережевывать. Ну что сказать, местный повар был профи. В смысле портить продукты он умел потрясающе качественно. Более невкусного мяса я в жизни не пробовала. Но желудок завывал от голода, и чего выделываться, раз ничего, кроме этого, не предложено. Кормят, и на том спасибо.
Гро так и сидел напротив, продолжая транслировать мне всякую похабщину прямо в мозг, и из-за этого пропихивать в себя все новые кусочки, сохраняя невозмутимое выражение лица, было еще труднее. Но я как-то сумела справиться с третью порции, хоть и было ощущение, что в животе теперь гравий, а не пища. Вот неужели нельзя прекратить эту визуальную наглую прелюдию? Или это в моих мозгах все, а уставился он совсем с другой целью? Ну да, я же объект эксперимента, все время под наблюдением. Эксперимента, Отэм, а не…
— О, теперь это еще кормят, да еще добытой нами едой! — Да что же этой сучке неймется-то так? — Ну и как тебе, гуева шлюха? Мясцо ничего?
Шлюхой себя не считаю, так что смысл реагировать, когда кто-то, судя по всему, обращается сам к себе.
— Ли, ты уже реально достала! — процедил Гро сквозь зубы.
— Да ладно, смотри, ты ей прям щедро отвесил. Кусочек сладенький самый. С бедра. Паренек был самое то, еще девственник, они самые вкусные.
Мгновенно все содержимое желудка, и без того не ощущавшееся комфортно, собралось мерзким комом и объявило о намерении экстренно эвакуироваться наружу. Зажав рот, я заметалась по столовой, выход из которой перекрыла Ли, и, не выдержав, вывалила все в углу. Тошнило по-жесткому, Гро что-то рычал, гадина огрызалась. Но на пару минут я лишилась способности воспринимать смысл их, безусловно, насыщенной эмоциями и информацией беседы.
— Отэм, она тебе соврала! — наконец дошло до меня. — Мы не едим человечину. Это и есть наше основное отличие от гуев!
— Офигеть, как же запросто она повелась, — цинично ржала Ли, очень, видимо, довольная собой. — Вот ведь дура!
Что-то случилось. Окружающее пространство, как по щелчку, сменило окраску, став как в каком-то комиксе — разных оттенков серого, без единого другого цвета. Ярость не просто обуяла меня. Она вдруг стала мной. Костями, мозгами, мышцами, нервными импульсами. И вся она обратилась на цинично насмехающуюся надо мной дрянь. Рывок, замах… и адская боль. Ли с легкостью, будто я была улиткой или писала сначала предупреждающий плакат о каждом своем движении, перехватила меня прям в прыжке. Заломила руку, разворачивая и роняя на пол с такой силой, что дух вышибло. Навалилась на спину и сжала мою голову в районе висков, точно собиралась раздавить. Моментально я осознала, что сейчас случится. Она свернет мне шею. Кай говорил, что это не смертельно, но дико больно. Взбрыкнула, силясь скинуть, но она сжала мои ребра бедрами с чудовищной силой. И вдруг все исчезло. Тяжесть, боль и захват с давлением.
— Ты охренела, Ли? — заорал надо мной Гро.
— Я? Она первая атаковала! Здесь камеры. Я с легкостью это докажу!
— Пошла вон!
— Я права! Я защищалась!
— Вон, я сказал! Еще одна провокация, и я буду вынужден квалифицировать твое поведение как попытку саботировать одобренный сверху эксперимент и настаивать на отстранении от службы на моей базе!
Я перевернулась на бок, чтобы видеть этих двоих, стоящих нос к носу и скалящих зубы.
— Ты рехнулся, Гро! — отшатнулась Ли, изумленная явно искренне. — И Кай тоже! Из-за этой отстранять меня? Меня?! Я не буду молчать.
— Да похрен. Но еще одна выходка, и мы прощаемся. Для начала — на лунный месяц.
— Да пошел ты! Можете на пару драть эту гуеву подстилку хоть на каждом шагу! Мне и дела нет!
Пнув лавку со всей дури, чокнутая стерва умелась из столовой. Ну теперь я понимаю, зачем тут все из стали и прикручено.