В общем, идея напиться в обществе двух незнакомых мужчин была, мягко говоря, странной. И хорошо, что Лука и Денис подоспели вовремя. Если бы домой я отправилась в сопровождении Гора и Кита, папу инфаркт бы хватил.
Сквозь сон слышу стук в дверь - тихий, осторожный. Чуть приоткрываю глаза и наблюдаю из-под ресниц, как в комнату заходит Нора. В руках у нее поднос с завтраком. По комнате разливается запах кофе и свежей выпечки.
Я так удивлена, что продолжаю притворяться спящей. Мачеха никогда не приносила мне завтрак в постель, даже прислуге не позволяла. А Нора ставит поднос на столик рядом с кроватью и наклоняется, чтобы поправить сползшее одеяло.
Когда она уходит, смотрю на часы. Они у меня старинные, с маятником и боем. Деревянный футляр в форме домика всегда висел на стене моей комнаты. Я спала всего лишь час, время завтрака давно прошло, до обеда далеко, а аппетит разыгрался не на шутку. Откуда она знала? Почему вдруг?
В спальню возвращается Джеки. Я отламываю ему кусочек теплой булки, и дракон, полакомившись, устраивается в своей корзинке вздремнуть. Ест он на кухне, и я уверена, что малыша не забыли покормить завтраком.
Наливаю кофе, добавляю в чашку сливки и сахар. Если уж мне так повезло, глупо ждать, когда кофе остынет.
Примерно через час, тщательно приведя себя в порядок, спускаюсь вниз. Первым делом отношу на кухню поднос с грязной посудой. Нора там, в переднике и косынке, варит варенье из яблок. Этот процесс она не доверяет никому, и служанки лишь помогают с обработкой фруктов.
- Спасибо, - говорю я вежливо.
Нора слабо улыбается в ответ и машет рукой, мол, не стоит благодарности.
- Папа в саду, - сообщает она. - Они с мальчиками обрезают ветки.
Значит, выговор откладывается.
- Может быть, нужна моя помощь? - предлагаю я.
Конечно, с вареньем, не с ветками.
- Нет, спасибо. Ты лучше иди к отцу, он ждет, когда ты проснешься. Просил не задерживаться.
Ага, уже бегу.
Плетусь в сад, набросив на плечи пальто. Сегодня ясный солнечный день, небо синее-синее, без единого облачка. Деревья уже тронуло золото увядания. В воздухе вкусно пахнет яблоками, дымом и опавшей листвой.
И почему так? В столице я - взрослый и уверенный в себе человек, а дома легко превращаюсь в зависимого ребенка, которого смущает недовольство родителей. Даже не смущает... пугает.
Странно. Отец никогда меня пальцем не трогал. Отругать - запросто. Оставить без сладкого, лишить какого-то запланированного удовольствия - редко, если уж я действительно сильно провинилась. И то в детстве, те времена давно прошли. Братьев воспитывали жестко, а я пользовалась привилегиями единственной девочки в семье. Чего же я так боюсь?
У нас большой яблоневый сад, и отцу нравится самому ухаживать за деревьями. Издали я любуюсь Лукой. Он рубит спиленные ветки, ловко орудуя топором. Денис и отец, видимо, чуть дальше. Слышу звук пилы и бас отца.
- Жива, сестренка? - подмигивает мне Лука.
- Не без вашей помощи, - улыбаюсь я смущенно. - Папа сильно сердится?
- Да я б не сказал. Больше на Деньку, если уж на то пошло.
- А он что натворил?
- Хотел бы я ответить, что лучше спросить у него, да ведь он не скажет, - усмехается Лука. - Он и мне запретил.
- Но ты хочешь сказать, иначе промолчал бы.
- Хочу, - соглашается брат. - Потому что мне стыдно, я не сделал этого раньше.
- Ты меня пугаешь. Что случилось?
- Лесана! - Папа, как всегда, появляется неожиданно. - Марш за мной!
Лука виновато разводит руками.
- Потом договорим, - обещает он.
Я оглядываюсь на Дениса - он хмуро смотрит на отца, но ободряюще мне улыбается. Теперь переживаю за брата. Он-то в чем провинился? Обычно Денис - образец для подражания, недаром же выбрал карьеру военного.
В отцовском кабинете много лет ничего не меняется. Добротная и солидная мебель из черного дерева. Шкаф, за стеклянными дверцами которого - ряды книг. Старинный письменный прибор на столе - пресс-папье, чернильница и перьевые ручки. Он им не пользуется, это что-то вроде семейной реликвии. Смешная фигурка - человек с двумя лицами. И запах: старая бумага, дерево и табак. На столешнице - выключенный ноутбук.
- Садись.
Я опускаюсь на черный кожаный диван, папа садится рядом.
- Ты заставила нас поволноваться, - говорит он.
С удивлением понимаю, что в его голосе нет раздражения, только усталость. Обычно папа выговаривает так, что воздух звенит от стальных ноток. А сейчас он словно сам извиняется, да еще и берет меня за руку, и я окончательно теряюсь от проявления неожиданной ласки.