«Уморила мужа! — раздался за плечом знакомый голос. — И как тебе не стыдно, Эльза!»
Я дернулась, вырывая руки из холодных ладоней супруга, и… проснулась.
— И не стыдно дрыхнуть в такой день? — стягивая с меня одеяло, проворчала Хайда.
Такой — это день иллары.[23] Собираться в храм после безумных сновидений, естественно, не хотелось, но и проигнорировать церемонию было никак нельзя. Вообще, проверка на одержимость калфами уже лет триста была всего лишь формальностью, но попробовал бы кто-то не явиться в положенный день без уважительной причины. В детстве я ужасно боялась проходить сквозь кольца каменного змея. Мне казалось, что они вот-вот начнут сжиматься и раздавят меня в своих холодных тисках. А огромные огненные глаза с угольными полосками зрачков, пронизывающие ярким светом у самого выхода, заставляли худенькую малышку, которой я тогда была, испуганно зажмуриваться и жаться к отцу.
Страх с годами уходил, но неприязнь оставалась. Из рассказов Грэга я знала, что регулярность иллары вовсе не блажь жрецов, а насущная необходимость. И что кольца каменной твари образуют специальное поле, уничтожающее любую заразу, а поток света позволяет дежурному магу вовремя обнаруживать значительные повреждения кокона. Но желания посещать храм эти знания мне не добавляли.
— Что-то узнал? — прошептала я встретившему меня на центральной площади супругу, едва успев шагнуть из та-шипа на мостовую. Дома Брэмвейл со вчерашнего вечера не появлялся и вид имел несколько помятый.
— Потом поговорим, нетерпеливая моя, — с широкой улыбкой, адресованной проходившей мимо пожилой паре, тихо ответил муж.
— Потом ты опять сбежишь на работу или к любовнице, — процедила сквозь зубы я, не менее широко улыбнувшись лэй Варс, славившейся своей любовью к сплетням.
Эта долговязая блондинка с водянистыми глазами была готова сожрать меня без соли и приправ в любой день недели, и давать ей дополнительный повод распускать слухи было совсем ни к чему. В чем-то я Огасту понимала. Пусть и косвенно, но в разрыве ее помолвки три года назад была моя вина. Ее женихом Риландом, оказавшимся редким занудой, я была увлечена всего-то четыре дня, но кузен Люрвиг выбрал именно это время, чтобы «в страшной тайне» поведать своим болтливым друзьям об особенностях моего дара. То есть о том, что он не действует на тех, чье сердце занято. Пожалуй, именно тогда меня и стали ненавидеть и опасаться представительницы слабого пола. Временное помутнение рассудка мужей, нареченных и просто поклонников мне прощали — ведь никто из нас не выбирал, чем именно наградит его кровь Повелителей, и не был властен над этим «сувениром». Но как простить невольное обличение во лжи и крах иллюзий? Кому же охота со стопроцентной уверенностью убедиться, что все слова о любви — откровенная ложь?
— Сегодня, дорогая, все мое внимание будет исключительно твоим, — вырвало меня из плена печальных мыслей обещание мужа. Грэг привычно предложил мне руку, и мы пошагали к похожему на пасть входу в храм.
— Ловлю на слове! — сообщила я напоследок, перед тем, как нацепить на лицо приличествующую мероприятию торжественную мину.
Честно говоря, я немного опасалась, что всевидящие очи каменного змея высветят какой-то изъян. Ведь заклинание, по словам Грэгори, все же было активировано, хоть и не оставило заметного следа на моей энергетической оболочке. Но не мог же обычный, хоть и сильный чародей, равняться с магией Повелителей, которой был пропитан каждый кирпичик в храме. Однако все прошло как обычно, если не считать синяков, оставленных на предплечье мужа моими судорожно сжимавшимися пальцами.