Это снова эмоции ерпа в мой адрес?
Берусь за крышку и тяну ее на себя, чтобы открыть и погладить милашку, как вдруг в голове раздаются крики Тании.
— Не-ет! Госпожа! Скорее его уничтожьте! Он вас сейчас заколдует, а потом съест! А потом меня съест, когда снова проголодается! Ему нельзя доверять!
Слушая ее крики, невольно начинаю сомневаться. Может, и правда, стоит его отправить в колодец? Ну, чисто ради безопасности. Я же не знаю, как выражается любовь у ерпов. А вдруг они, как самки богомолов поедают объекты своей любви?
Наконец, решаюсь. Наклонившись, собираюсь опять поднять бадейку, как вдруг краем глаза замечаю со стороны колодца движения. Резко поворачиваюсь.
Первый ерп. Второй, третий… Один за другим колобки выпрыгивают из колодца на пол, наполняя помещение запахом рыбы. И уже мышцы напрягают, готовясь прыгнуть на меня.
Ругаю себя последними словами.
Я забыла закрыть крышку колодца, поддавшись дурацкому чувству привязанности! И-за моей неосторожности меня теперь окружила целая армия ерпов.
Их так много, что не отобьюсь!
— Нам конец! — тоненько тянет белка под потолком. — Точно конец.
Вот только они не торопятся меня атаковать.
Пара ерпов прыгает в бок бадейки, она заваливается на бок, и оттуда выкатывается мой колобок. Он радостно прыгает ко мне и, клянусь, совсем как кошка, ласково трется об мою ногу! На ощупь он немножко шершавый, хотя сухой и теплый.
— Ты же меня не отравишь своими любовными токсинами? — нервно посмеиваюсь.
Не удержавшись, сажусь и поглаживаю свой рыбный мячик. Кожу ладоней пронзают приятные ощущения.
И вот вся стая ерпов, как единый организм, движется к колодцу. Мой малыш неохотно отрывается от ноги и следует за ними, оставляя у меня на сердце чувство тоски, а на глазах — слезы.
Что-то я размякла совсем.
Через минуту в голове будто проясняется. Теплые эмоции оседают, и я слышу растерянный голос белки:
— Госпожа… Почему они нас не съели?
— Они, наверно, друзей не едят, — задумчиво говорю, но белке эта мысль ни капли не нравится.
— Вы подружились с нечистью? — в ее голосе слышится явный упрек.
— Похоже на то. Может, это и есть та магия, которая у меня должна была проявиться в замке? Способность договариваться с нечистью?
Пока размышляю над случившимся, в животе опять начинает сосать, напоминая, что пары орешков здоровому организму для счастья маловато.
Возвращаюсь к очагу и с удовольствием вижу, что рис с черносливом уже готовы. Они разварились чуть сильнее, чем надо, но это не страшно. Достаю поварешку, тарелку и наливаю туда кипящий отвар. И попить, и поесть — два в одном. Когда еда чуть-чуть остывает, добавляю туда меда и семечек.
Втягиваю в себя аромат еды.
Начинаю активно работать ложкой. Я впервые в новом мире ем горячую еду. Учитывая обстоятельства, вкус более, чем достойный!
Отсыпаю Тании на стол семечек, которые она с удовольствием сгрызает. Свое варево ей даже не предлагаю. Я могла бы, конечно, кормить ее с ложечки, как ребенка. Но в образе белки ее вряд ли вдохновит человеческая еда, прошедшая термическую обработку.
Пока мы кушаем за окном окончательно темнеет.
После еды все тело наполняет приятное чувство усталости.
Вместо того, чтобы ему поддаться, заставляю себя встать из-за стола. Для этого приходится всю волю собрать в кулак.
— Ну что, — говорю нарочито бодрым голосом. — Поесть поели. Теперь, когда я уберусь, мы пойдем искать место для ночлега!
— Куда же мы пойдем, госпожа? — пугается белка. — Нам нельзя никуда идти! Нам надо запереться на все защелки и дожидаться тут утра.
— А спать где? Сама посмотри, — обвожу рукой кухонное помещение. — Тут нет даже захудалой лавки, чтобы на ней устроиться.
— Это неважно, госпожа! Мы не должны отсюда уходить! — стонет Тания, запрыгнув на мое плечо. — Прошу вас, поверьте мне!
Но я мотаю головой.
— Тебе хорошо. Ты можешь в шкафу на полочке пристроиться. А я куда лягу? На голый пол? Или на столе прикажешь улечься?
— Но, госпожа… — белка буравит меня своими умоляющими глазками пуговками. — Вы же видели во дворе горгулий. Только они хозяйничают в замке по ночам. Один их взгляд, всего один лишь взгляд на вас или меня, — и мы превратимся в камень!
Глава 13
Горгульи…
Мое сознание отказывается вмещать бесконечное количество магической фауны. Сначала драконы, потом ерпы, теперь вот горгульи.
Тания мой единственный источник информации, но при этом очень уж пессимистичный из нее получается источник. Она уверяла, что нас съедят ерпы, но мы расстались с ними по-дружески. Теперь вот у нее злобные горгульи появились.
Мотаю головой в такт своим мыслям. Нет, ее, конечно, можно слушать в силу того, что она родом из местного мира, но все, что она говорит, следует делить надвое.
— Прости, — говорю ей с улыбкой, — но я видела только каменные статуи. Мне кажется, что статуй бояться не стоит.
Тания сидит на краю стола. Пушистый хвостик задран вверх. По напряженной позе понятно, что она взбудоражена и напряжена.
Бедная.
С ее чувством тревоги жить любому было бы непросто. А ведь ей есть о чем беспокоиться. Белки в пищевой цепочке находятся ближе всего к началу. У нее, такой маленькой и беззащитной, гораздо больше поводов для тревоги, чем у людей.
Вот меня, к примеру, сейчас волнует одно.
Как тут убираются после ужина?
Растерянно озираюсь.
Помыть-то посуду не трудно. Здесь нет раковины и крана, но зато доступна вода из колодца и имеется бадейка для мытья. Также есть ветошь, висящая на веревке.
Интересно другое. Куда потом сливать грязную воду?
Задумчиво оглядываю кухню в попытке разгадать этот ребус.
Конечно, можно выносить грязную воду во двор, но пока туда дойдешь, ее сто раз прольешь. Здесь в коридорах, как и на лестнице полумрак, создающий для этого все условия.
Скорее всего, есть какой-то другой способ, более удобный. Замечаю на полу неглубокую, явно специально выдолбленную в камне канавку, идущую от стола в сторону стены. Шириной желобок сантиметров двадцать и глубиной где-то десять. Она входит в стену, будто дорога в мышиную норку.
Интересно.
Лью в каменное углубление воду. Ручеек, как я и думала, устремляется по наклону, прямо в дыру в стене. Отлично.
— Тания, грязную воду надо сливать сюда? — указываю на канавку, но служанка вдруг включает обиженный режим.
— Вы, госпожа, — бросает с упреком, — все равно с моими советами не считаетесь. Так зачем же меня спрашиваете? Чтобы посильнее уколоть?
Я бы пожалела бедную девочку, ставшую по воле рока белкой, но эта ее уязвимость сейчас так некстати! Глубоко вздохнув, уговариваю себя быть терпеливой.
— Ты обиделась, — говорю мягко, — и это понятно. Но все не так просто. Если я где-то не следую твоему мнению, то только потому, что приходится учитывать много других факторов. Не расстраивайся, ладно? Нам надо держаться вместе.
На мою примирительную тираду белка молчит.
А потом поворачивается хвостом и застывает с гордо поднятой головой. Похоже, ее всерьез задели мое недоверие по поводу горгулий. А это значит, разобраться в мытье посуды мне предстоит самой.
Снова оглядываюсь.
Будем считать, со сливом воды я разобралась.
Теперь остается найти, чем мыть посуду.
В ближайшем углу замечаю медное ведро с крышкой и корзину, тоже накрытую. Подхожу поближе и, подняв крышку над ведром, обнаруживаю светло-серый порошок.
Бросаю беглый взгляд на Танию. Хочу с ней посоветоваться по поводу найденной субстанции, но она по-прежнему сидит ко мне спиной. Дуется.
Закатываю глаза.
Дитя дитем!
Беру щепотку порошка и подношу к носу.
Пахнет сгоревшей древесиной. Тру порошок пальцами. Мягкая, легкая текстура. Когда легонько дую на пальцы, он тут же пылью разлетается по сторонам.
Нагибаюсь над ведром и поковырявшись в порошке, нахожу несколько маленьких угольков, которые и подтверждают, что передо мной находится древесная зола. Помню, в деревне, когда внезапно заканчивалось средство для мытья посуды, мы тарелки мыли золой.