Отлично.
Захлопываю ведро крышкой, и открываю корзину, стоящую рядом. В ней нахожу песок, который не сыпется в щели, потому что дно и стены корзины выстланы тканью.
Довольно улыбаюсь находке.
Понять предназначение песка проще пареной репы. Песок — хороший абразив для мытья посуды. Особенно, если еда успела прилипнуть к стенкам.
Кажется, пазл под названием «мытье посуды» в голове окончательно сложился.
Выбираю тряпку пошире с веревки и расстилаю ее на широком столе. Сюда я буду складывать помытую посуду.
Другую тряпку несу к бадейке. Наполняю медную бадейку водой из колодца, затем наполняю вторую. В первую кидаю пару горстей золы, двигаю к себе корзину с песком.
Подхожу к котелку. Выливаю кисельную жидкость от риса и чернослива в оловянный кувшин с крышкой, который раскопала в шкафу и помыла.
А остатки еды, осевшей на дно котла, перекладываю в специальный глиняный горшочек, предварительно мною помытый.
Отлично.
Когда проснусь, не придется тратить время на готовку еды.
Затем беру тарелку и ложку. Ополаскиваю их в чистой воде и раскладываю сушиться на стол. После этого берусь за котел. Опускаю его в бадейку с мутной от золы водой и принимаюсь отскребать его от еды. К счастью, хотя бы внутри котел довольно легко очищается. А вот снаружи он весь черный от копоти.
Меня эта копоть нервирует почему-то сильнее горгулий. Я привыкла к чистоте. Здесь уборки непочатый край, и поздно уже, но надо же с чего-то начинать!
Сыплю на тряпку золу и песок, а потом начинаю скоблить котелок от копоти. Совсем скоро сквозь черноту начинает просвечивать металл. Это придает сил. Начинаю драить еще усерднее.
Когда я уже взмокла от стараний, а правая рука начинает гудеть от резких, повторяющихся движений, мне начинает нравиться то, что я вижу.
У меня в руках блестящий от чистоты котел.
Как же приятно созерцать плоды своих стараний!
Пусть маленькие, но для меня весомые.
Ополоснув котел в водичке и перевернутым ставлю на стол.
Отхожу на шаг. Любуюсь блеском металла.
Затем полоскаю тряпку и, выжав, вешаю сушиться на веревку. Потом сливаю воду в желобок и ополаскиваю бадейки изнутри чистой водой. И… выдыхаю.
Уборка закончена.
Бросаю взгляд на белку. Та по-прежнему прячется от меня за своим пушистым хвостом.
— Ты можешь на ночь остаться здесь, Тания. А я пойду искать себе спальню.
Белка молчит.
— Тогда до встречи утром?
И снова тишина.
Пожимаю плечами и иду к шкафу. Перекладываю с полки в карман несколько свечей. Они мне пригодятся. Затем с горящей свечой в подсвечнике направляюсь к кухонной двери.
Выхожу наружу и хочу уже направиться на поиски спальни, как вдруг мой взгляд падает на царапины, оставленные на древесной поверхности двери, и увиденное заставляет меня тихо ахнуть.
Подношу к царапинам пламя свечи и внимательно рассматриваю. Я давно заметила эти отметины в двери, но мне почему-то казалось, что их оставили когти кошки. А сейчас понимаю, что кошке было бы непросто дотянуться до уровня моей груди.
И к тому же… Царапины такие широкие и глубокие, что ее лапка должна быть размером с мой кулак. Прикладываю к бороздкам ладонь.
В какой-то прострации смотрю, что по ширине они совпадают.
Не бывает же таких больших кошек?
Из глубины коридора до меня доносится тихий шорох, заставляя шустро юркнуть обратно в кухню.
Закрыв за собой дверь, бросаю испуганный взгляд на белку, которая, наконец-то, повернулась ко мне мордочкой.
— Теперь, госпожа, — раздается ее тонкий голосок в моей голове, — вы верите мне насчет горгулий?
Глава 14
— Ерпы, теперь горгульи… Расскажи-ка подробнее, Тания! — прошу. — Кто еще из нечисти обитает в этом замке и окрестностях?
Пока говорю, возвращаюсь за стол. Ставлю перед собой подсвечник. В дрожащем пламени свечи упираю локти в полированные доски. Сцепив пальцы, пристально смотрю на собеседницу, что сидит рядом, склонив мордочку набок.
Жду, что она расскажет о здешних обитателях, как можно основательнее. Ведь, вместо того, чтобы шарахаться каждый раз от неизвестных тварей, лучше быть заранее готовой ко встрече.
Как говорится, работаем на опережение!
— Я толком не знаю… — лепечет тоненьким голоском белка. — Я только краем уха слышала…
Ерзаю нетерпеливо на своем стуле. Ох, какой сложный возраст у этой девочки! С одной стороны, думает, что знает все лучше всех. А, с другой стороны, уязвимость и неуверенность просто зашкаливают!
— Поэтому ничего толком не могу сказать… — мнется она. — Только предположить могу…
— Вот и предположи, а я тебя внимательно выслушаю! — отрезаю, и Тания, на удивление, сразу берет себя в руки.
— Говорят, на болоте живут русалки, что заманивают людей в топь детским плачем. Так что, если услышите детский плач, ни в коем случае туда не ходите! Еще есть болотные духи, что приманивают к себе путников блуждающими огоньками в ночи. Еще есть черные псы-людоеды, что охотятся по ночам. Гарпии тоже летают в округе, но только днем. Так что здесь на каждом шагу нас подстерегает опасность.
— Вот! — говорю с напором. — Именно поэтому нам надо приручить всю стаю ерпов. Если они поселятся около замка, то болотная нечисть к нам точно не сунется.
— Может, нечисть и не сунется, а вот горгульи… — белка опускает мордочку.
— А что горгульи? Они ведь тоже нечисть?
— Да, но они особая нечисть. Они часть замка. Их отсюда ерпами не выгнать.
— Значит ерпами отгоним хотя бы часть нечисти — задумчиво рисую на деревянном столе круглые фигурки, будто мысленно призывая их на помощь. — А с горгульями как-нибудь договоримся! Расскажи про них все, что знаешь!
— Ох, госпожа! От них только прятаться на ночь под крепкими замками, вот и все!
— Ты сказала, что горгульи — это часть замка. В чем это выражается?
— По ночам они защищают замок от врагов, — неохотно признается.
— О-о, да они у нас, оказывается, хорошие? — с удивлением подытоживаю.
— Нет, они злобные. И еще… По какой-то причине считают всех женщин в замке врагами.
— Кстати о женщинах… — барабаню пальцами по столу. — Сколько жен было у лорда Элиаса?
— Восемь.
Ее ответ заставляет меня судорожно сглотнуть. Чувствую себя в ловушке.
— И все здесь погибли?
— Да. Но вы не переживайте, госпожа! Ни у одной из жен не было такой сообразительной служанки, как я. Уж я вам помогу, чем сумею!
— Когда он успел восемь раз овдоветь? — задумчиво рисую пальцем восьмёрку на столе. — На вид лорду Элиасу не дашь больше тридцати.
— Ой… — белка замирает. — Вы про какого лорда Элиаса говорите? Про своего мужа?
— Конечно! — настораживаюсь. — А что, есть другой лорд Элиас?
— Да, то есть… Точнее, был. Лорд Гехарт Элиас. Отец вашего мужа, лорда Алана Элиаса.
Вот так новость!
Значит, Синей Бородой был не мой муж, а его папочка?
Тру лоб и массирую себе виски. От избытка имен начинает кружиться голова. Когда невесомость в голове оседает, уточняю:
— Так у старшего лорда Элиаса было восемь жен?
— Да, лорд Гехарт Элиас женился восемь раз.
— А у моего мужа сколько было до меня жен?
— Ни одной… — пищит белка растерянно. — Как много вы забыли госпожа!
— Ага, — подтверждаю. — Стресс до добра не доводит. Значит, я у лорда Алана первая жена.
— Да, госпожа. И надеюсь, последняя.
— А вот мне неважно, последняя или нет, — снова тру виски. — Мне главное живой остаться, а для этого нужно больше информации. Мы должны понять, как приручить горгулий. И еще хотелось бы разобраться в истории рода Элиасов. Интересно, кто проклял их замок и почему.
— Горгулий не приручить. Об этом вы нигде не прочитаете. Хотя в старой библиотеке замка могут быть и книги про нечисть, и летописи рода Элиасов.